«Нас не привлекает мебель, которая в 90% присутствует на рынке. В ней нет ни жизни, ни души»

«Все началось с рыбалки. Мы разговаривали об этом, наверное, полгода если не больше. Ване понравилось. Но он сначала как-то осторожничал», – рассказывает о новом бизнесе Александр Гостюхин, который известен в Челнах первой концептуальной кофейней Barista Home. Вместе с Иваном Гончаровым партнеры больше полугода развивают в Набережных Челнах мебельное производство. На площадях в 200 «квадратов» установлено несколько станков - именно здесь рождаются эксклюзивные изделия ручной работы. Сегодня в портфолио ребят столы, стулья, кровати, тумбы и не только. В будущем партнеры планируют автоматизировать процессы, наладив серийное производство.

Как бариста и видеографа увлекло мебельное производство, кто покупает столы и стулья ручной работы и есть ли спрос на штучный товар?

С ЧЕГО НАЧАЛОСЬ

«Я ЗАНИМАЮСЬ ДЕРЕВОМ ДАВНО – ОТЕЦ В ДЕТСТВЕ НАУЧИЛ РАБОТАТЬ С ЭТИМ МАТЕРИАЛОМ»

– Александр, вы – создатель первой в городе концептуальной кофейни, Иван – видеограф. Расскажите, как и кому пришла идея запустить мебельное прозводство?

Александр: Все началось, по большому счету, именно с кофейни. Для заведения в 7-м комплексе мы самостоятельно делали столешницу и часть другой мебели. Получилось, как нам показалось, красиво. Захотелось заниматься именно этим: пилить, творить. Я, по сути, занимаюсь деревом давно – отец в детстве научил работать с этим материалом. Сейчас он нам помогает на производстве.

А вообще все началось с рыбалки. Это наше общее хобби (улыбается). На тот момент я уже начал заниматься мебелью, шел процесс обучения. Делал для себя, ничего никуда не продавал. Когда мы с Ваней ездили на рыбалку, говорили об этом. Ваня тоже искал себе еще что-то: ему хотелось что-либо производить, создавать. Разговаривали об этом, наверное, полгода, если не больше. Ване понравилось. Но он сначала как-то осторожничал, хотел понять, надо ли ему это, зацепит или нет.

Иван: Я занимаюсь видеографией больше 20 лет. Почему занялся мебелью? Мне, наверное, хотелось частично уйти от ремесла. Я до сих пор снимаю, параллельно работаю с Сашей.

Попробовал сделать люстру. Это единственное изделие, которое я сделал сам, больше пока не планирую что-то делать (улыбается). Мне нравится конечный продукт. Процесс тоже, я часто снимаю. Но Саша не любит сниматься (улыбается).

– Сегодня у вас достаточно большое помещение, несколько станков. С чем начинали?

Александр: Была пара станков. Тогда это были просто эксперименты: покупаешь материал – переводишь, опять покупаешь – переводишь. Стулья, которые сейчас стоят в кофейне на Алиша, я делал на старых площадях.

– Александр, в ваших кофейнях использовалась концепция минимализма, без пышного убранства. Этого направления придерживаетесь и в производстве?

Александр: Да. У меня в свое время родилась такая концепция, и сейчас это уже такое устойчивое понимание. Заведение должно быть всегда в сдержанном интерьере, не должно быть отвлекающих элементов, потому что мы приходим не в музей, а за продуктом. Часто заведения излишне красивы и в какой-то степени потребителю даже становится некомфортно. Будто необходимо соответствовать интерьеру, начинаешь думать, в чем пойти, как там себя вести. Еще не пришел, а уже устал.

– Вы работаете только с деревом?

Александр: Мы вообще стараемся работать именно с массивом и шпонированным МДФ. Во-первых, это красиво, во-вторых, в этой среде практически нет конкуренции. И нам с Иваном, допустим, не нравится мебель, которая в 90% присутствует на рынке. Она, как правило, сделана из ДСП. А в ней нет ни жизни, ни души. Такая мебель – массовая, она типичная, она не представляет никакого интереса. Нам не хочется с этим работать, поэтому мы выбрали массив дерева и шпон. Такая мебель – она красивая, с душой. Но, в первую очередь, живая, потому что даже срубленное дерево остается живым. Мебель из массива – это инвестиции. Такие изделия с каждым годом только дорожают, даже несмотря на то, что уже были в использовании.

Иван: У нас даже есть клиенты, которые говорят, что наша мебель будет передаваться по наследству.

КТО ПОКУПАТЕЛЬ

«НАШ КЛИЕНТ ЗА ЭКСКЛЮЗИВНЫЕ ИЗДЕЛИЯ, ЭКОЛОГИЧНЫЕ, СТИЛЬНЫЕ, КРАСИВЫЕ»

– Такая мебель ведь не каждому по карману.

Александр: Да, сегмент выше среднего. Но где нужно, мы можем удешевить продукт за счет объединения двух материалов – МДФ (он не такой дорогой) и массива. Например, там, где нужно сделать акцент на визуальной части, мы используем массив.

– Как могли бы описать портрет клиента? Кто это?

Иван: Скорее всего, это женщины. Не знаю почему, но так вышло, что женщины больше за уют, за красоту. Они могут не начать ремонт, но купить уже какие-то очень классные вещи в дом. Это может быть что-то маленькое, большое, разное – неважно. Они могут не сочетаться друг с другом, но ей нравится, и она покупает. А дизайн-проектом занимается ее муж, который (тоже как один из элементов портрета нашего клиента) своими руками не делает ничего сам: часть работы выполнит за него его женщина, часть – дизайнер. То есть мужчина практически сам не участвует в процессе, за исключением оплаты. Он ценит свое время, он занимается бизнесом - вот такой примерно у нас клиент.

Александр: Наш клиент тот, кто не хочет видеть всю мебель из плитного материала, в том числе из ДСП. Он за эксклюзивные изделия, изделия из массива, в первую очередь, экологичные, стильные, красивые.

Много ценителей натуральной мебели. Я могу тактильно отличить шпон от массива. Хотя шпон – это тоже массив. Натуральное дерево - оно всегда будет живым. И ощущения, когда ты прикасаешься к нему – совершенно другие, неподдельные.

Запрос на натуральный материал растет. Производители загружены, как правило, на полгода вперед. Мы ожидаем, что рынок придет к  массиву и он будет сильно востребован. У нас недавно запрос пришел на детскую кроватку – у ребенка аллергия на пластик. Это тоже будет формировать потребность в мебели из массива, которая является на 100% экологичной.

– Считаете, что вы вовремя зашли на этот рынок?

Александр: Мы даже опаздываем, скорее всего. Москва и Питер в этом направлении очень сильно продвинулись. Та же самая Казань. Мы только разгоняемся. Наша скорость опять же продиктована тем, что мы не пользуемся заемными средствами, не привлекаем инвестиции. Может, те, кто посмелее, именно так поступили, но мы немножко осторожничаем.

– Сколько стоила самая дорогая мебель, которую заказали?

Александр: Вот эти два стола. Они из массива американского ореха. Общая стоимость обоих – 370 тысяч. Столы уедут в Нижний Новгород. Доски массива требуют очень долгой обработки. У нас они лежат с декабря. Мы полтора месяца просто отрабатывали их с разных сторон, чтобы потом при склейке они были ровными. Мы не можем перешагнуть этот процесс. И приходится долго делать, чтобы получилось качественно.

Вообще интересная история произошла с этим массивом. Он приехал из штата Миссури. В начале обработки распилили доски, и вдруг пила уперлась. Вручную ее доломал - торчит металл. Достал его плоскогубцами, а оказалось, что это пуля, которая приехала к нам из Штатов.

– Как вообще идет поиск клиентов?

Иван: Сейчас это больше сарафанное радио, какая-то часть заказов идет с Avito.

– Все заказы берете в работу?

Иван: Нет, не все. Технически и технологически мы не все умеем. Какие-то вещи вообще к нам не относятся.

У нас, например, был запрос на консоль в новый театр в Казани. Мы его просто по времени не успевали бы сделать - нас ограничили сроком в две недели.

Александр: Мы все-таки хотели бы делать изделия в той концепции, в которой работаем. Много заказов приходит, которые по дизайну, по стилю к нам не имеют никакого отношения. Мы принципиально не хотим с ними связываться. Не хотим распыляться, уходить в разные направления. Хотим двигаться в своем фарватере и делать то, что мы хотим делать, развиваться в этом направлении.

– У вас достаточно необычная мебель. Откуда черпаете идеи для изделий?

Александр: Как и многие вдохновляемся Pinterest. Западные умельцы делают очень классные вещи в плане дизайна. Берем элементы и воплощаем. Мы стараемся брать какие-то модели, которые не встречаются у нас на рынке.

– Дома есть мебель собственного производства?

Иван: Саша сказал, что пока мы дождемся, когда нашу мебель купят, нужно начать самим ею пользоваться. Мы каждый взяли по одной банкетке. Я поставил ее возле входа, чтобы туда можно было либо сесть, надеть обувь, либо поставить какую-то сумку. Как-то собираясь на тренировку, ставлю сумку на эту банкетку, оборачиваюсь и вижу, как жена берет ее и убирает на пол. Я говорю ей: «Зачем мы ее поставили? Чтобы понять, как ведет себя материал: стирается, пачкается». Она сказала, что может свою сумку туда поставить, а ты, говорит, свою на пол ставь (улыбается).

Александр: Получилось практично, удобно. Но опять же, так как это исключительно ручной труд, та стоимость, которую мы за нее хотим, не конкурентоспособна. Поэтому будем расширять парк станков, чтобы они взяли на себя часть процессов, сокращали время и себестоимость продукции. Один станок уже в пути. Думаю, нам скоро здесь будет тесно и придется думать о расширении.

– В случае серийного производства продукции, как планируете реализовывать ее в последующем?

Иван: Здесь два направления, они оба рабочие. Одно из них – это работа с дизайнерами, чтобы закладывали твою мебель в дизайн-проект. И второе направление – работа с блогерами, которые продвигали продукцию в массы. Есть мысли по открытию шоу-рума, но этот этап должен сопровождаться с количеством и объемом выпускаемой продукции, и увеличением парка оборудования. Потому что открыть шоу-рум и не справиться с количеством заказов – такое себе занятие. Тут очень важно этот баланс выдержать. Если мы и будем открывать магазин, то, наверное, в Казани.

Александр: Первое впечатление дважды не произвести. Поэтому мы осторожно подходим к таким вопросам. Стараемся минимизировать риски, не торопимся, а делаем постепенно, последовательно.

– Вижу несколько изделий в работе, над чем сегодня трудитесь?

Иван: Шкаф для пластинок. Заказ уедет в Казань. У заказчика уже есть изделие под проигрыватель в таком же исполнении. Он скинул техзадание, и мы сейчас пытаемся под него подстроить тон. Думаю, у нас получилось.

– Кроме мебели что-то пробовали делать?

Александр: Чуть-чуть сувенирную продукцию: КБК заказывали нам наградные коробки для своих сотрудников, которые выходят на пенсию. Штук 30 сделали из американского ореха. На Новый год был заказ коробок в стиле советских посылочных ящиков.

ПРО БИЗНЕС

«ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ВЫСТАВИТЬ ШКАФ ЗА ПОЛМИЛЛИОНА – ЕГО ПРОСТО НИКТО НЕ КУПИТ. НИКОГДА»

– Как вы распределяете роли в бизнесе?

Александр: Я отвечаю за производство, за выбор материала. Если показали картинку, надо все с нуля придумать, как воплотить идею в жизнь.

Иван: А я пытаюсь примерить к себе такие профессии, как маркетолог, менеджер по продажам.

– Сколько нужно вложить, чтобы открыть мебельное производство?

Александр: На данном этапе постепенно из собственных средств вложено порядка трех миллионов рублей. Инвестиции пока никакие не привлекали. Стараемся своими силами все обеспечить, не залезая ни в кредиты, ни в долги. Чтобы не было какой-то нагрузки, и у нас оставалось больше времени для творчества. Пока мы все-таки ищем продукт и хотим создать целую линейку мебели, чтобы ее можно было массово продавать. Нам бы все-таки не хотелось заниматься изготовлением штучной продукции.

– Невыгодно?

Александр: Как показала практика, экономически это невыгодно, выгоднее продавать серийный продукт. Пока мы берем такие заказы, чтобы, с одной стороны, набраться опыта, с другой – чтобы немного закрывать текущие издержки. Но, думаю, что со временем мы полностью откажемся от заказных индивидуальных позиций. Будем создавать линейку мебели, такую, как мы ее видим. Это будут столы, стулья, шкафы, комоды, тумбы, банкетки и все, что с этим связано. В сентябре планируем выставиться в Казани. Будем готовить концепцию внутреннего пространства, то, как мы это видим.

Иван: Масштабировать это направление очень сложно. Оно связано, в первую очередь, с количеством потраченного времени. Потому что изготовление одного изделия ручной работы может затянуться. Если бы это был плитный материал – то сделать какой-нибудь шкаф можно часа за два.

У нас сейчас стоит задача – создавать изделия, производство которых частично можно автоматизировать. Мы не хотим уходить в дешевую мебель, если бы у нас были кредиты, то, наверное, так и получилось бы. Потому что у нас было бы обременение, которое нужно оплачивать. Мы бы пошли туда, где больше всего заказов. Все шкафы, вся корпусная мебель, кухни делаются из листового материала. Но мы в это направление не пошли. Почему? Потому что у нас совершенно другие взгляды на мебель.

– Удается ли окупить изделия? 

Иван: Пока нет, но это не говорит о том, что не нужно этим заниматься.

Александр: Подход менять надо. Потому что всю добавленную стоимость этой мебели съедает время ее изготовления. Ты не можешь выставить шкаф за полмиллиона – его просто никто не купит. Никогда. Приходится ставить рыночную цену.

– Сколько человек у вас работает, сложно ли найти сегодня хорошего мебельщика?

Александр: На данном этапе поиском вообще никакими не занимались. Мне помогает отец, и мы здесь вдвоем работаем. Сотрудников мы будем искать только когда начнем серийное производство, чтобы выполнять одну точечную операцию на каждом станке. Это проще, чем учить вообще всему.

– Какое изделие было самым трудоемким? Сколько ушло времени на ее изготовление?

Александр: Два встроенных шкафа из шпона мы делали 3-3,5 месяца. Понятно, что мы параллельно делаем несколько заказов. То, что пока технически не можем сделать сами, можем отдать коллегам, у кого есть соответствующее оборудование.

– Как формируете цену на изделия и какой определяющий фактор?

Александр: Определить итоговую цену сложно. Если мы говорим про индивидуальные заказы, проекты – это всегда новое. Сначала может показаться все понятным, говоришь, что срок выполнения две недели. Потом понимаешь, что нужна своя фреза, свое покрытие, крепление. И у тебя из двух недель срок вырастает до четырех. Есть определенные правила расчета. Но пока это неприменимо. Все-таки там отдельная наценка должна быть на ручной труд, на то время, которое ты тратишь. Рассчитать, сколько времени потратишь на индивидуальный проект, невозможно.

Иван: Общаемся с коллегами по бизнесу. Можем у них попросить поделиться опытом, как высчитать какую-то определенную стоимость, если где-то своего опыта не хватает.

– Получается, что пока бизнес не приносит тех денег, которые хотелось бы заработать?

Иван: Мы когда открывали бизнес, договаривались, что как будет первый заказ, положим в карман по пять тысяч рублей и пойдем в бар. Мы до сих пор не сходили (улыбается). Дело не в том, что мы не заработали этих денег. Мы понимаем, что они нужны на аренду, другие расходы. Пока о баре мы вообще точно не думали.

Прибыль есть, но она пока такая нестабильная. Один заказ пришел – прибыльный. Второй пришел, и ты понимаешь, что либо брать и пробовать делать, оттачивать мастерство, либо пытаться запросить огромное количество денег и никогда в жизни не продать его.

– Каким видите свой бизнес через пару лет?

Иван: 60% производственных процессов автоматизированы, а все остальное приходится на ручной труд. При этом получаем изделие в той же концепции, которую закладывали с самого первого дня формирования данного производства. Есть отдел продаж. Про деньги я сейчас вообще бы не говорил. В 40 лет, когда у тебя уже, в принципе, все есть, не особо хочется вообще думать о деньгах, хотя все-таки развитие измеряется в них.

Александр: Конечно, это автоматизация процессов. Уверенный и стабильный спрос на свой продукт. Хочется, чтобы была коллекция, запустилась линейка и, соответственно, сформирован рабочий штат. И так же, как из кофейни, выйти из бара и наконец-то заниматься другими вещами. Все-таки управленцы должны заниматься иными вопросами.

ЧТО С КОФЕЙНЕЙ

«ЭТО БЫЛ ПЕРВЫЙ ПРОЕКТ, БЕЗ ОПЫТА, И ОЧЕНЬ МНОГО БЫЛО СОВЕРШЕНО ОШИБОК»

– Александр, вы в свое время открыли одну из самых топовых локаций города – кофейню Barista Home. Почему проект закрыли?

Александр: У нас работает кофейня на улице Алиша. Развиваем ее с супругой. Первое заведение, которое располагалось в 7-м комплексе, закрыли. Тогда на это сильно повлияли ковидные времена – поток клиентов сильно упал. Это был первый проект, без опыта, и очень много было совершено ошибок в техническом плане, которые на протяжении работы постоянно давали о себе знать. Поэтому о полноценном каком-то развитии внутри концепции можно было забыть - эти ошибки постоянно отвлекали. Где-то прорвало, что-то не работает, что-то сломалось... И это было постоянно. Парковочные места были абсолютно отвратительные. Снег нам чистили два раза за зиму, в лучшем случае. Было такое, что джипы застревали возле заведения. Работать надо, а ты машины выталкиваешь. Неправильно оценили поток - мы опирались на проходящих мимо людей. Хотя по факту это тоже была ошибка. Потому что среди этой цифры реальное количество потребителей твоей продукции минимальное. Сейчас, когда каждый второй ездит на машине, локация не привязывается к тому, сколько там людей проходит мимо. Заведение в 7-м комплексе – эта была череда ошибок, которые дали нам большой опыт.

– Вы по-прежнему экспериментируете с кофе?

Александр: Нет. Мы нашли золотую середину в кофе, потому что один из ключевых моментов в регулярном употреблении напитка – стабильный вкус. Это может быть интересно, но практика показала, что гостю это не нужно. Потому что любой потребляемый продукт – это ожидание реальности. Если тебе что-то понравилось, то скорее всего, захочется каждый раз ехать туда и получать то, чего ты ждешь. Поэтому лучше делать стабильный, качественный и ожидаемый продукт.

– Нет желания открыть еще кофейни с учетом тех ошибок?

Александр: Хотим. Мы смотрим локации. Кое-какие переговоры ведем. Все-таки пару кофеен я бы еще хотел открыть в Челнах. Культура кофе более-менее развилась. Потребление растет с каждым годом. Количество выпитых чашек растет. Если раньше люди могли совершенно спокойно пить кофе из автомата или растворимый, то сейчас спрос ощутимо смещается в сторону более качественного продукта.

Лилия Хамитова