«Открыть рот и сказать все, что думаешь о правосудии в отдельно взятом городе, совсем не просто»

Известный российский адвокат Александр Добровинский провел в Набережных Челнах мастер-класс на тему «Тонкости переговорного процесса», а перед этим ответил на вопросы Chelny-biz.ru. Рассказал о своем противостоянии с судьями в регионах, сравнив такие процессы с хождением по лезвию ножа, о специфичных проблемах российского бизнеса за рубежом. Посоветовал, как решать актуальные для Челнов земельные споры. Поделился , в каких городах могут появиться офисы коллегии «Добровинский и партнеры», и есть ли место Татарстану в мечтах адвоката. Кстати, Добровинский поддерживает спорный бракоразводный законопроект нашей республики, а сам предлагает ввести ответственность за разрушение семьи. Что коробит адвоката в Европе, почему олимпийский комитет отказался от его предложения защищать российских спортсменов в допинговом скандале, кто из московских клиентов топчет в офисе портреты Ленина и Сталина, и зачем известному коллекционеру занавес Большого театра – об этом и не только Александр Добровинский рассказал нашему изданию.

«ПЕРЕГОВОРЫ – ЭТО ТОЛЬКО ШАНТАЖ И НАСИЛИЕ»

Мастер-класс Александра Добровинского в Набережных Челнах был организован агентством «Два товарища». На встрече с известным спикером, которая прошла в ресторане «Круглый стол», было много представителей бизнеса, юристов, в особенности мужчин.

– Переговоры – это только шантаж и насилие, – удивил публику Добровинский в самом начале встречи. – Я никогда не ходил на переговоры, не зная рычаг воздействия. Как я могу пойти, если не знаю, как сломать оппонента?

Свои рекомендации ведущий щедро разбавлял историями из практики, в том числе из жизни знаменитостей. Публика задавала много вопросов, за самые интересные Добровинский дарил свои книги.

Руководитель московской коллегии адвокатов «Александр Добровинский и партнеры» получил широкую известность, представляя интересы Филиппа Киркорова, Руслана Байсарова (с которым Кристина Орбакайте делила сына), Бориса Березовского, Алексея Мордашова, Вадима Слуцкера, Сергея Полонского и много других. Добровинский считается одним из самых успешных и самых стильных адвокатов страны. Он возглавляет Московский гольф-клуб, ведет программу на радио «Серебряный дождь», издает книги и выставляет свои многочисленные коллекции предметов искусства.

До начала мастер-класса Александр Добровинский дал развернутое интервью Chelny-biz.ru.

«А ПОЧЕМУ БЫ НЕ ВЫТЕРЕТЬ ОБ ЭТОГО ИЗ СТОЛИЦЫ НОГИ И НЕ ДОКАЗАТЬ, ЧТО Я ТУТ СИЛЬНЕЕ?»

– Александр Андреевич, вы известны широкой публике по громким процессам с участием знаменитостей и представителей крупного бизнеса. Много ли у вас дел в регионах России?

– Бывало много раз. Есть в этом положительные и отрицательные моменты. Положительный момент для клиента (адвокат вторичен) заключается в том, что приезжий адвокат, не важно, откуда, не зашорен и ничего не боится. Это важный момент. Местные понимают, что им еще работать в этом в городе (я не говорю «в вашем»), где всех адвокатов прокуроры и судьи знают наизусть. Открыть рот и сказать все, что думаешь о правосудии в отдельно взятом городе, совсем не просто. Кроме того, в гражданских делах пройти против известного человека – вообще опасно может быть в нашей стране.

Отрицательный момент заключается в том, что бывают судьи, у которых при виде приезжего адвоката правосудие уходит на второй план, и наступает такой садистический момент: а почему бы не вытереть об этого из столицы ноги и не доказать, что я тут сильнее. И вот эта грань, по которой приходится ходить, когда берешь дело вне пределов Москвы. По этому острию ножа надо пройти так, чтобы сделать все от тебя зависящее для клиента.

– Судьи же понимают, что Добровинский – это определенный знак качества. Насколько это играет на руку?

– Конечно, я этим пользуюсь, не скрываю. Но понимаете, какое дело. Ты приходишь к судье, и тебе надо дать понять, что будет потом, если судья сейчас переступит закон. В городе, где он должен неожиданно повернуться против какого-то всесильного человека или прокурора, с которым он вырос и к которому ходит на чай. А правосудие в нашей стране многоступенчато, и дело не ограничится городом, куда ты приехал, будет обжаловано в областном центре или в Верховном суде. Артистическая грань в адвокате должна присутствовать, чтобы, не обижая человека, дать понять: я не оставлю это так, а дойду до того момента, когда станет известно, что на месте сидит человек, который, мягко говоря, не прав, а на самом деле боится чего-то.

«МНЕ КОЛЛЕГИ ИЗ РЕГИОНОВ ПРЕДЛОЖИЛИ И Я ОТКРЫЛ. РЕГИОН НАЗЫВАЕТСЯ ЛОНДОН»

– Часто ли коллеги в регионах предлагают совместно открыть адвокатскую коллегию под вашим именем?

– Предлагают, и я думаю об этом. Знаете, какое дело... Мне коллеги из регионов предложили и я открыл. Регион называется Лондон (смеется). Я очень серьезно об этом думаю, и вообще у меня всегда была мечта (собственно, почему я вернулся в Россию) – открыть по всей России свои отделения. Думаю, что я к этому подошел.

– Будете Татарстан рассматривать?

– Понимаете, очень многое зависит от человека, который будет возглавлять отделение. Если с человеком есть то, что называется химия, если ты понимаешь его, доверяешь. Ведь ты же даешь свое имя! Старики, которые меня учили, говорили одну точную фразу: об одном выигрышном деле человек, может, расскажет еще одному-двум, одно проигрышное дело – это 100 раз повторенная информация о тебе. Поэтому относиться надо серьезно. Что касается России, то я был бы тривиален в этом вопросе: надо идти сначала в крупные города, а потом спускаться.

«ШАХМАТНАЯ ФЕДЕРАЦИЯ БУДЕТ ОБСУЖДАТЬ СМЕНУ ЦВЕТА ФИГУР НА РОЗОВЫЙ И ГОЛУБОЙ, ЧТОБЫ НЕ ОБИЖАТЬ ПРАВА ЧЕРНЫХ»

– Понятно ваше решение открыть филиал в Лондоне, где много российского бизнеса и граждан. Вы планируете идти в другие регионы мира – например, в юго-восточную Азию или Арабские Эмираты, где тоже достаточно много российского капитала?

– Да, планирую, но Арабские Эмираты, скорее, нет. По многим причинам. Если мы говоримо загранице, то, скорее всего, это будут Нью-Йорк и Тель-Авив. Опять-таки, если в Эмиратах мне человек сделает предложение, и я увижу, что могу с ним работать, то я пойду. Хотя там совсем другая система правосудия и другая ментальность, а я все-таки вырос в Европе, и мне трудно понять, что это нормально, когда человеку отсекают кисть за преступление.

– У вас много за границей процессов. Санкции и антисанкции добавили новых дел? С чем чаще всего сейчас сталкиваются российские бизнесмены в Европе?

– Появилась проблема, она стала очень острой, потому что наши люди стали работать на Западе, не понимая, что это. Самая главная проблема – ментальность. У нас существует целый отдел в офисе в Москве, который является бампером между российским клиентом и западными структурами. В сегодняшнем западном обществе совершенно другие точки отсчета. Приведу несколько примеров. Несколько лет назад мне позвонили из лондонского офиса, попросили срочно прилететь, потому что наш бизнес оказался под угрозой закрытия. Мы нарушили что-то страшное, сказали мне. Я прилетел, пришел представитель надзирающей структуры и говорит: «Ваш офис неправильно ведет журнал посещения клиентов, не отмечаете до минут время прихода клиента и время ухода. Например, вы пишете, пришел в 12, ушел в 14. Так не бывает. Вот если бы он пришел в 12:03, а ушел в 13:57, тогда это было бы нормально». Не смейтесь, это только начало песни.

Оказалось, речь идет о нашем внутреннем журнале, который никто не видит. Я говорю чиновнику (а я просто знаю, как надо разговаривать с бюрократами): «Такое счастье, что вы пришли. Мы, иностранцы, ничего не понимаем, наконец-то, мы ассимилируемся в вашей прекрасной цивилизованной стране…» Он расслабился, начал есть кексики, которые ему поставили. Я спрашиваю у этого дядьки, откуда он узнал про журнал. Он: «Ваш бухгалтер написал на вас донос». Я говорю: «Потрясающе! Какой симпатичный у нас бухгалтер (это наш внештатный сотрудник). А почему же он не сказал нам о недочетах?» И мне этот дядька говорит: «Вы, видимо, не знаете циркуляра, который гласит, что адвокаты, нотариусы, бухгалтера и переводчики, видя нарушения у клиентов, обязаны написать на них донос. Демократия говорит, что все должны быть равны. Вдруг вы или ваш работник специально делаете нарушения, и адвокат, бухгалтер подправит это дело, и тогда юстиция не будет об этом знать. Это преступление, которое вы скрыли. Если он не донесет на вас, то будет отвечать наравне с вами за содеянное». Потом он завел разговор о русских клиентах, которые покупают недвижимость на оффшоры: «Если вы не понимаете, откуда у человека деньги, или он говорит, что ему одолжили родители (это для англичан вообще нонсенс!), вы немедленно должны написать донос на него». Я своим: бросайте работу, пишем доносы! Это кажется ужасно, на наш взгляд, доносить на своих клиентов. Это одна из оборотных сторон демократии, которая перевернулась. Сегодня все настолько утрированно, настолько меньшинство диктует свою ментальность большинству, что это обретает гротесковый вид.

Еще один пример. Я вырос с пяти лет во Франции, там родственников полно. В Париже мы жили в доме, где была булочная. Сейчас ею владеет подруга моего детства Жаклин. Я как-то недавно попросил у нее мое любимое пирожное, рецепт которого когда-то Наполеон привез из Египта, Tete de negre («голова негра»). Это такой шарик шоколада с пралине. Она мне: «Тсс! Нельзя больше так называть это пирожное! Вышло распоряжение, что это унижает права черных». Пирожное, которому 200 лет, унижает! Во Франции следующим летом шахматная федерация будет обсуждать смену цвета фигур на розовый и голубой. Чтобы не обижать права черных, потому что они всегда ходят вторыми. Почему я об этом рассказываю, потому что со всем этим начинает сталкиваться наш человек, который не понимает, что адвокаты за границей не имеют права давать советы, это запрещено. Адвокат не защищает клиента, он защищает юстицию.

«Я УВЕРЕН, ЧТО МОЖНО БЫЛО ОТСТОЯТЬ НАШИХ СПОРТСМЕНОВ. БЫЛО СДЕЛАНО МНОГО ГЛУПОСТЕЙ»

Фото: NedoSMI.ru

– В одном интервью вас спросили, должен ли адвокат сообщить клиенту, что его дело безнадежно. И вы ответили: это может сделать адвокат, которому есть, что кушать. Как сами расставляете интересы клиента и моральные принципы?

– Первое, мой клиент – это человек или организация, которой я стопроцентно могу помочь. Иначе я не берусь. Если я не могу помочь, то не существует такой цены вопроса, не напечатано столько денег, чтобы я за него взялся. Второе – это мораль. Она существенной роли не играет в моем согласии вести дело или нет. Но мне предлагали сумасшедшее дело, связанное с педофилией за очень крупную сумму, я отказался, хотя видел свет в конце тоннеля, знал, что могу помочь. Очень шумное дело было в Москве в сентябре. Я не хочу защищать продавцов наркотиков. И у меня вообще мало уголовных дел, не люблю ходить по тюрьмам. Там плохо пахнет, там несчастные люди, а ты пришел такой весь в аксессуарах.

– Очень часты в Набережных Челнах и в других городах земельные споры между бизнесом и государством, конфликты из-за точечной застройки и т.п. Когда на одной чаше весов парк, сквер, двор, за который стоят жители, а на второй – интересы застройщика, вы раздумываете, соглашаться или нет? Или же задачи клиента – главное?

– Действительно, мы сталкиваемся часто с вопросами экологии, которые перемешиваются с бизнесом и государством. Это три институции, которые очень часто не могут найти общий язык. Прежде чем взяться за такое дело, я пробую (я вообще всегда пробую) всех примирить, утихомирить. Я считаю, наивысшее достижение адвоката – мировое соглашение. Если мне не удается, я взвешиваю, возьмусь или нет. Большей частью я за экологию, нежели за бизнес.

– В бракоразводных процессах тоже сначала пытаетесь примирить?

– Всегда.

– В этом году вы жестко критиковали защиту олимпийской и паралимпийской сборных России во время допингового скандала, называли ее бездарной. Не было у вас порыва предложить услуги олимпийскому комитету, отдельным спортсменам бесплатно?

– Знаете, я предлагал, и конечно, бесплатно. Но никто не хотел.

– Они были так уверены в победе?

– Нет, денег попросили.

– С вас? Посчитали, что будете пиарить себя?

– Угу. В итоге мы имеем то, что имеем. Я говорил: посмотрите мою биографию, мне что не хватает пиара в жизни?! Я уверен, что можно было отстоять наших спортсменов. Было сделано много глупостей, все было сделано не так. Про наших паралимпийцев сняли фильм, который хватает за сердце, но кому он был адресован? Нам. Так мы и так их любим, переживаем. Показать в суде? А там нужны аргументы. Вывести плачущего человека и говорить, что паралимпийский спорт - это социально значимое явление… Это ни о чем! Судья говорит: докажите, что обвинения неправомочны. Это не было сделано.

«ЛЮДИ, КОТОРЫЕ ВИНОВНЫ В РАСПАДЕ СЕМЬИ, ДОЛЖНЫ БЫТЬ НАКАЗАНЫ»

– Вы специалист по бракоразводным процессам. Татарстан внес в Госдуму законопроект, который усложняет процедуру разводов и продлевает сроки рассмотрения заявлений в загсе и в суде. Очень спорный момент. Как вы относитесь к инициативе?

– Она заслуживает внимания. Можно ли удержать человека в семье маленьким ребенком? На мой взгляд, это никого никогда не удерживало. Но дать людям срок, чтобы остыть и подумать больше, чем два или три месяца, которые дает суд, безусловно нужно.

Ваш вопрос упал на благодатную почву. В нашей стране в плане разводов и семьи все очень плохо и очень устарело. Обыватель считает, что фраза из американских фильмов 60-х годов «я не дам тебе развода» до сих пор действует. Сегодня нельзя не дать развод. Разводы никакого отношения к суду не имеют, хотя и происходят в судах. Это чистая профанация. Я не понимаю, почему суды рассматривают разводы. Судьи на заседаниях спят, им все равно, они знают, что все равно разведут людей. Тогда зачем захламлять этим суды?

Мы живем в стране (не говорю про Татарстан, хотя тут тенденция, наверное, та же), где регистрируемых браков становится меньше, а гражданских браков в неправильном значении слова, то есть сожительства ­- все больше. Наше государство не видит и не хочет видеть людей, которые живут вместе годами без штампа в паспорте. Для государства и закона это люди второго сорта. Я в своем кабинете практически каждый день вижу людей, которые переживают трагедии в связи со смертью своего партнера, с которым они прожили до многих десятков лет. И эти люди не имеют никаких прав. Приведу пример, который был позавчера. Пара. Он был много-много лет женат. Его жена калека, из-за страшной болезни провела в больнице девять лет, а до больницы еще шесть лет была инвалидом. Естественно, об отношениях мужчины и женщины не может быть речи. Он встретил другую, но не разводился с женой, потому что это могло ее убить. Он прожил с той женщиной восемь лет, попал в аварию - и летальный исход. Законная жена жива, ей достается все, но она, как овощ. А вторая, которая помогала ему ухаживать за официальной супругой, не имеет права ни на что.

– Вы выступаете за равенство официальных и гражданских браков.

– Я начал проект со своей подругой Юлией Барановской, которая в течение очень многих лет была сожительницей бывшего капитана сборной по футболу Андрея Аршавина. Мы с ней бьемся, чтобы изменить законодательство. Сейчас другая моя подруга Оксана Пушкина стала членом Государственной Думы, она симпатизирует нам в этом проекте. Через Думу, возможно, удастся протащить поправку, связанную с летальным исходом. Для людей, которые прожили вместе более 25 месяцев, все, что нажито после этого срока, считать общим имуществом, и если один скончался, имущество должно быть поделено.

Фото: rg.ru

– Кроме того, вы предлагаете ввести ответственность за распад семьи и делить имущество не пополам, а в зависимости от степени вины…

– Мы одна из немногих стран в Европе, в которых вообще никого не интересует причина развода. Это глобального масштаба вопрос. Все общества состоят из мелких ячеек под названием семья. Когда ячейки разрушаются, распадается общество. Люди, которые виновны в распаде семьи, должны быть наказаны. Алкоголик или мерзавец, который избивает свою жену, детей, не должен получать 50% имущества при разводе. Правда у каждого своя. Только несерьезные адвокаты говорят, что дела о разделе имущества, детей легки. Никто – ни вы, ни я – не жили с ними, не знаем правду на самом деле. Задача серьезного адвоката – докопаться до истины и выяснить, что там было на самом деле, и кто виноват. Тогда институт адвокатуры и суда будет вознесен до седьмого неба. Тогда мы будем уважать правосудие, которое занимается разводами.

– Как относитесь к однополым бракам?

– Я против однополых браков, это противоречит моим взглядам и религии, и против, чтобы однополые семьи усыновляли детей.

«СНИМАЕМ СИТУАЦИЮ, ГДЕ ЕСТЬ ТАКОЙ АДВОКАТ. СКАЖИТЕ, МОЖНО НАДЕТЬ ТАКИЕ БОТИНКИ К ЭТОМУ КОСТЮМУ?»

– Как вы реагируете на то, что ваш образ стал киношным? Во многих сериалах можно встретить адвокатов, которых рисуют с вас, прежде всего, копируют внешний стиль.

– Это правда (улыбается). Вы знаете, я даже недавно поправлял в этом плане авторов одного фильма. Мне недавно звонили, говорят: «Снимаем ситуацию, где есть такой адвокат. Скажите, можно ли надеть такие ботинки к этому костюму?» Забавно очень. Я вообще к себе отношусь с большой самоиронией. В Москве, например, открыли сеть магазинов «Добрынинские партнеры». Там даже использовался силуэт человека в бабочке и очках. Почему бы нет? Если людям это доставляет удовольствие. Я сам снимаюсь в кино. Только что завершил работу в сериале, продолжение будет следующим летом.

– В студенчестве вы играли в кино спекулянтов, иностранцев, а сейчас адвокатов?

– Так получилось, что во время учебы на экономическом факультете ВГИКа я очень подсматривал за актерским факультетом, поэтому меня еще в студенческие годы снимали в кино. Я был заштампован: играл или спекулянтов, или чилийских революционеров. Тогда все говорили о Чили. А вообще у меня мечта – сыграть Эркюля Пуаро (улыбается). Я играл у Говорухина адвоката, сейчас в американском сериале тоже адвоката. У Стриженова играл риелтора. У Михаила Довженко съемки будут 15 числа, там я журналист-радиоведущий.

– Это тоже вам близко...

- Да. Там такой забавный момент – два человека за кадром ведут передачу, которая называется «Про это», об отношениях мужчины и женщины. Авторы взяли одного психолога, который тоже часто выступал на радио, и меня. И два таких узнаваемых голоса разговаривают весь фильм, но нас не видно. Все действие происходит с человеком, который слушает радио – в машине, дома, на работе, в ванной. Мы обсуждаем какие-то темы, и он, слушая нас, что-то делает. И только в конце фильма мы появляемся вдвоем на экране. Это первая моя роль за экраном. Совсем не просто, потому что ты лишен жестов, лишен глаз, а надо сыграть роль.

«КОЛЛЕКЦИОНЕРЫ - СУМАСШЕДШИЕ ЛЮДИ, А ТАКИЕ, КАК Я И САША ВАСИЛЬЕВ, ВООБЩЕ ПСИХИ!»

– Вы к тому же пишете рассказы. Прототипы берете из жизни? Это люди известные?

– Говорят, что я один из самых читаемых писателей страны (смеется). Не думал, что это будет иметь такой успех. Пишу рассказы, смешные и позитивные. Несколько лет назад вышел сборник «Добровинская галерея». Сейчас второй том готовится. Кругом криминал, а у меня юмор, дети, секс, собаки, разводы, приходы, курьезные случаи. Практически все из жизни. Когда люди разрешают, я называю их реальные имена. Так, год назад вышел рассказ с участие замечательной певицы Оли Орловой. Рассказ пикантный, еще как!

– Среди ваших многочисленных коллекций есть ковры XX века, в том числе агитационные, сюжетные, с изображениями Ленина, Сталина. Они лежат на полу в вашем кабинете. Как клиенты реагируют, когда видят портреты под ногами?

– Да, есть Ленин, Молотов, Маркс, Иосиф Виссарионович дает указание, как электрифицировать страну. Ковры ведут свою половую жизнь, не настенную. Очень забавно смотреть на реакцию людей. Молодежь с большим удовольствием чапает прямо по коврам, вытирает ноги. Поколение старшее боком-боком обходит портреты. Также у меня большая коллекция эротики в офисе, и тоже интересно смотреть, как люди разглядывают ее или отводят взгляд.

– Вы выставляете коллекции, вывозите за пределы Москвы?

– Да, стараюсь показать. Сейчас строю музей для них. У меня 22 коллекции, больше 40 тысяч предметов. Я собираю только двадцатый век. Живопись, графика, ковры, бронза, эротика, милитаристика, меморабилия (вещи, принадлежавшие известным личностям). Всегда собирал то, что не модно, и это потом становилось модно. У меня два открытия в культурологии. Только что вышла моя монография «Агитационная кость». Вся Сибирь практически усеяна костями мамонтов. Наши резчики в двадцатом веке, особенно до войны, из костей делали статуэтки, часы, шахматы и прочее агитационной направленности. У меня собрана большая коллекция. Сейчас буду выставки.

Недавно я купил занавес Большого театра 1937 года. У бывшего завхоза. Этот занавес делали восемь лет, роскошный был, невероятной красоты. Сняли в 1953 году, завхоз сохранил у себя дома. А сын завхоза продал мне еще и новый занавес, который повесили в 1953-м и сняли в 90-е. Теперь приходится каждую неделю перекладывать занавес с одной стороны на другую, чтобы не ломалась парча. Уф! Коллекционеры - вообще сумасшедшие люди, а такие, как я и Саша Васильев, вообще психи!

Фото: NedoSMI.ru

Лилия Павлова