«Когда услышал плач женщин и детей, мне казалось, что это – мои дети»

Он мог стать учителем – продолжить педагогическую династию, но выбрал иной путь. В переломном 1998-м году пришел в МВД, где не было ни нормальных условий, ни гарантий, только ответственность и необходимость действовать. Майор полиции, старший участковый оперуполномоченный Ильдар Вагизов на посту четверть века. Он научился находить общий язык с каждым жителем своего участка – а это восемь тысяч человек, семь деревень и два поселения – раскрыл не одно преступление и даже отправился на спецоперацию, вслед за старшим сыном.

Его история о том, как «лихие 90‑е» закалили характер, как со временем улучшились условия службы, но не изменилась суть работы участкового: быть рядом, когда нужна помощь, разбираться в бытовых конфликтах, предотвращать преступления и, главное, не наказать, а предупредить. Вагизов помнит те времена, когда преступники угрожали семье, а сегодня видит, как доверие жителей становится лучшей наградой: недавно он прошел в финал республиканского этапа конкурса «Народный участковый». В интервью Chelny-biz.ru Ильдар Вагизов рассказал о первых шагах в профессии, о буднях сельского участкового, о деле, которое запомнилось больше всего, и о том, что изменилось в его взгляде на жизнь после эвакуации под обстрелом полсотни людей из зоны спецоперации.

ИЗ ПЕДАГОГИКИ В МВД

«СТРАНА ПЕРЕЖИВАЛА СЛОЖНЫЕ ВРЕМЕНА, И РАБОТА ПРАВООХРАНИТЕЛЯ БЫЛА ОСОБЕННО ТЯЖЕЛОЙ»

– Ильдар Салихзянович, по образованию вы педагог, но ваш профессиональный путь сложился иначе. Расскажите, что повлияло на этот выбор?

– Мой отец всю жизнь проработал директором школы, и я хорошо знаю, что такое педагогическая нагрузка. Но я решил пойти другим путем – в МВД. 1998-й год, переломный момент: условий почти не было, но мы четко выполняли поставленные задачи. Сегодня вижу, как многое изменилось к лучшему. Тот старт научил меня тому, что настоящая работа – это не про комфорт, а про ответственность и результат.

– С чего начиналась ваша служба в правоохранительных органах?

– Начинал в нижнекамском ГАИ, потом перешел в участковые. В 2008-м году пришлось уволиться. Поработал начальником в гражданской сфере, но чувствовал, что не мое. Судьба распорядилась иначе – меня направили в Тукаевский район, где остро не хватало участковых. Я оказался подходящим кандидатом: меня взяли на работу и практически сразу предоставили жилье.

– Вы начали службу в 1998-м году, в период, который часто называют «лихими 90‑ми». Для правоохранителей это было время жесткого противостояния…

– Это, действительно, был настоящий переломный момент. Страна переживала сложные времена, и работа правоохранителя была особенно тяжелой. В начале карьеры не было практически ничего: ни нормальной формы, ни транспорта, ни даже базовых условий для работы. Мы выполняли задачи буквально «на голом энтузиазме». Бывали случаи, когда правоохранителям угрожали: приходили прямо домой, пытались запугать семью. Но несмотря на это, работу никто не бросал, справились.

– Сильно ли перетерпела изменения ваша работа с тех пор?

– За годы службы заметил, что условия работы серьезно улучшились. Сейчас есть все. Для молодых сотрудников открыты возможности: можно бесплатно получить высшее образование, например, в Казани. Что касается профессии участкового, то ее суть не в сложности инструкций, а в ежедневной работе с людьми. В сельской местности это особенно заметно. Твой участок – твоя зона ответственности круглые сутки. Люди обращаются в любое время, и тут без терпения не обойтись.

Сегодня молодежь неохотно идет на службу – и это не только в нашей сфере. На заводах тоже кадров не хватает. А ведь условия сейчас куда лучше, чем раньше: жилье предоставляют (105 кв. м бесплатно), транспорт, форма, соцгарантии. Можно даже образование за счет государства получить.

О БУДНЯХ УЧАСТКОВОГО
«РАНЬШЕ ЗДЕСЬ БЫЛО ПЯТЬ УЧАСТКОВЫХ, ТЕПЕРЬ Я ОДИН»

– Ильдар Салихзянович, территория Новотроицкого сельского поселения – самая большая. По сути, вы один обслуживаете поселение с населением около восьми тысяч человек – при норме в 1,2 тысячи. С какими проблемами чаще всего обращаются люди?

– Люди ко мне идут со всем, что наболело: то с водой проблемы, то с электричеством. Стараюсь по мере возможности помочь – где советом, где направлением. Участок у меня, действительно, немаленький: восемь тысяч жителей, семь деревень, плюс два поселения. Летом еще дачники подтягиваются – в СНТ по две тысячи человек приезжают, работы сразу больше. А проблемы везде похожие: кто‑то перебрал с алкоголем, кто‑то поссорился с соседом, где‑то кража. Когда годами работаешь на одном месте, уже всех знаешь, тебя знают. Люди и сами начинают помогать – кто информацией, кто поддержкой.

– Вы всегда работали один?

– Раньше здесь было пять участковых, теперь я один. Понятно, что физически невозможно уследить за всем: площадь огромная. Потому и важны местные жители – они как «глаза» на местах. Основная масса проблем летом – кражи и конфликты на почве алкоголя. Люди приезжают отдыхать, берут спиртное, а потом начинаются ссоры – и семейные, и с соседями. В итоге – вызовы, разбирательства. Работа идет непрерывно.

– Бывает, что раскрытие дела похоже на пазл, где каждая мелочь – ключ. Помните, каким был самый запоминающийся «пазл» в вашей практике?

– В 2014-м году, когда я только начал обслуживать эту территорию, случилось крупное преступление в СНТ: зимой группа молодых людей за одну ночь обнесла около 50 домов. Выносили провода, собирали металлолом... Раскрыть дело помогло постоянное присутствие на участке. Вечером и ночью видно, кто где перемещается. Заметил, что несколько парней каждый день ездили к водоему – зимой, когда купаться невозможно. При этом регулярно покупали алкоголь, хотя официально не работали. Стало ясно: деньги появляются неслучайно. Проверили – действительно, они оказались причастны. В итоге дело раскрыли, виновные понесли наказание. Особенно ценно, что спустя годы вижу: те парни повзрослели, завели семьи. Думаю, этот случай стал для них уроком.

В нашей работе нет места долгим разбирательствам – все строго по срокам. Если есть зацепка, работаешь круглосуточно, и днем, и ночью ищешь связи, отслеживаешь пути сбыта. Например, при кражах металлолома сразу проверяешь пункты приема. У нас налажено взаимодействие: там ведут журналы – фиксируют, кто, когда и сколько сдал, записывают паспортные данные. Это сильно упрощает поиск: смотришь журнал – и сразу видно, кто причастен. Так мы раскрывали кражи, которые совершала молодежная группа на огородах. А вот убийств на моем участке практически не было – в сельской местности все на виду, порядок лучше, чем в городе.

МЕТОДЫ РАБОТЫ

– Как вы находите баланс между профилактическим подходом и необходимостью жестких мер? В какой момент вы решаете, что пора переходить от беседы к протоколу?

– Моя главная задача – не наказать, а предупредить. Провожу профилактические беседы, чтобы человек осознал ошибку и не повторял ее. Конечно, не все прислушиваются, но те, кто понимает, перестают нарушать. Если же идет повторность – приходится оформлять протоколы, доводить до суда. Что касается отличий от городской работы: в селе все на виду. Люди знают соседей, слухи расходятся быстро.

– Расскажите о специфике работы с несовершеннолетними?

– Мы плотно работаем со школами и детскими садами: поддерживаем связь с директорами, педагогами, обсуждаем актуальные вопросы. Отношения сложились доверительные. Что касается работы с несовершеннолетними, здесь есть своя специфика. Заметна положительная динамика: дети стали вести себя лучше. Важную роль играет техническое оснащение – сейчас в школах везде установлены видеокамеры. Если раньше проконтролировать было сложно, то сегодня видно все: и курение за углом, и конфликты во дворе или внутри здания. Это помогает вовремя реагировать и предотвращать нарушения.

– Наверняка и в праздники вы тоже дежурите?

– Новогодние праздники – это всегда служба. Каждый год в это время весь состав задействован, дежурства распределяются так, что личного времени практически не остается. Раньше в праздники случалось больше нарушений: люди перебарщивали с алкоголем, были и лежащие на улице, и те, кто еле шел. Сейчас ситуация заметно лучше: уровень жизни вырос, отношение к праздникам изменилось. Люди стали сдержаннее – даже в новогоднюю ночь серьезных инцидентов почти нет. Если кто‑то и выпьет лишнего, это уже не перерастает в дебош, как раньше.

– Недавно вы прошли один из этапов конкурса «Народный участковый» и вышли на всероссийский уровень.

– Что касается доверия жителей… Признаюсь, я удивился, когда узнал, что меня выдвинули на конкурс «Народный участковый». Даже не подозревал об этом, случайно увидел информацию на сайте. Для меня это знак: люди видят мою работу, ценят ее.

Да, на первом этапе районного конкурса я занял первое место – посмотрел результаты, убедился. Честно говоря, был приятно удивлен. Сейчас столько внимания: журналисты из газет, радио и телевидения приезжают, берут интервью. Очень тронут тем, что люди оценили мою работу, мои старания и достижения. Это большая честь и ответственность.

Фото предоставлено Ильдаром Вагизовым

– У вас напряженная служба, чем занимаетесь в свободное время, как отдыхаете?

– Усталость, конечно, накапливается – и физическая, и моральная. Как отдыхаю? Честно говоря, до сих пор не нашел идеального способа. Я уже 27 лет не употребляю спиртное – для многих это способ расслабиться, но мне не нужно.

СПЕЦОПЕРАЦИЯ

«ЛЮДИ БЫЛИ В УЖАСЕ, И Я ЗНАЛ, ЧТО НЕ МОГУ СТОЯТЬ В СТОРОНЕ»

– Вы недавно вернулись из зоны СВО. Это была служебная поездка?

– Когда я уехал на спецоперацию, у меня были свои причины – не только служебные, но и личные. Мой старший сын тоже ушел добровольцем на СВО. К слову, он недавно вернулся после ранения домой и получил медаль «За отвагу».

Моя жена отпустила меня с тяжелым сердцем. Она знала, что это моя работа, но, конечно, переживала. Мы говорили об этом, и я чувствовал ее страх и поддержку одновременно. Это был непростой разговор, но она понимала, что я должен это сделать. Это было непросто для нашей семьи, но я понимал, что должен выполнить свой долг.

– Вы приехали из зоны проведения спецоперации с наградой.

– В июне, когда я находился в одной из деревень, был прилет «хаймарса». Взрывы начались один за другим – это были боеприпасы на складе. Я помню, как осколки летели, как шел дождь, и вокруг царила паника. Когда услышал плач женщин и детей, мне казалось, что это – мои дети. Не смог смотреть на это, я знал, что на автобусе смогу перевезти большое количество людей. Сел за руль автобуса и начал эвакуировать людей. Это было инстинктивно – я просто не мог оставить их там. Мирные жители находились с этот момент на улице, выбежали из жилого дома.

Фото предоставлено Ильдаром Вагизовым

Каждый раз, когда я возвращался за новыми людьми, сердце замирало от страха. Я видел, как женщины и дети были в ужасе, как они искали спасение. Тогда удалось эвакуировать 53 человека, среди которых четверо грудничков, инвалиды. Выезжал на место обстрела трижды. Закрывал детей собой от попадания осколков, было страшно. Это было непросто, но я рад, что смог сделать это. Я получил госнаграду – медаль «За охрану общественного порядка». Но в момент, когда спасал людей, я об этом совершенно не думал. Я рад, что не растерялся в этой ситуации, проверил себя.

– Говорят, что, побывав в зоне спецоперации, люди возвращаются совершенно другими. Что изменилось в вашем отношении к жизни?

– Многое. Когда ты сталкиваешься с реальными угрозами и видишь, как люди теряют все – жилье, близких, надежду – ты начинаешь по-другому относиться к своим проблемам. Да, у нас у всех есть свои трудности: кто-то жалуется на жену, кто-то на работу. Но когда ты видишь, как кто-то выходит из разрушенного дома с одним лишь ребенком на руках, это заставляет задуматься о том, что действительно важно.

Альфия Андросенко