«Никак не мог подумать, что стану руководителем КДМЦ. Даже мыслей не было!»

Городское здравоохранение уже год работает в условиях коронавируса. Огромный поток рожениц из Челнов и закрепленных районов принимал Камский детский медицинский центр, здесь даже организовали свою «красную зону». Для КДМЦ пандемия совпала с назначением нового руководителя - Марата Насыбуллина. Его резюме впечатляет: учился у светил татарстанской медицины, в 24 года стал ведущим хирургом, поднимал детскую хирургию в Альметьевске, работал в престижной клинике в Москве, разработал собственную методику операций… Придя в КДМЦ, стал главным внештатным детским хирургом города. В интервью Chelny-biz.ru Насыбуллин рассказал, почему вернулся в Челны (и чем они удивили), о недостатках местной медицины и ноу-хау медцентра, сложнейших операциях, беспокойных родителях, вреде моды на голые щиколотки, пользе открытых им молельных комнат и многом другом.

«ТЕЧЕНИЕ КОРОНАВИРУСА КРАЙНЕ ПАГУБНО ВЛИЯЕТ НА ПЛОД – ВЫСОКА ВЕРОЯТНОСТЬ, ЧТО РЕБЕНОК БУДЕТ СТРАДАТЬ ЕЩЕ В УТРОБЕ»

- Марат Наилевич, как КДМЦ пережил год пандемии?

- Для КДМЦ пандемия коронавируса была достаточно непростым периодом. Как, собственно, и для всего медицинского сообщества. Но я считаю, что мы прошли его достойно, хоть и в напряженном режиме. Медучреждение работало в штатном формате. Пандемия коснулась, в основном, перинатального центра. Был ряд изменений по маршрутизации. Мы были вынуждены замкнуть на себе все роды города и закрепленных районов, так как родильный дом горбольницы №2 был закрыт. Все беременные женщины с коронавирусной инфекцией рожали у нас. И сейчас всех рожениц принимаем только мы. Мы прошли все этапы достойно. Задачи и цели, поставленные перед нами высшим руководством, были достигнуты. Особенно по ряду показателей нацпроекта. Это, на мой взгляд, является показателем четкой и слаженной работы коллектива. За что я очень благодарен своим сотрудникам. Впереди еще очень много интересного – задачи, цели и планы, которые будем стараться реализовывать и двигаться вперед.

- В центре была организована «красная зона», где рожали беременные с положительными тестами ПЦР-диагностики и женщины, находящиеся в группе риска по вирусным инфекциям. Роженицы проходили дополнительные тесты?

- Если плановая ситуация, госпитализация, свои требования. Если экстренная - другой подход. Мы, понимая риски, подходили индивидуально. Выделили свою «красную зону». Приняли десятки женщин с лабораторно-подтвержденными анализами на COVID-19. В обязательном порядке делали ПЦР-диагностику: если были признаки, предположения или контакт с зараженными по месту пребывания и проживания.

- Новорожденные дети тоже проходили тестирование?

- Если у мамы был выявлен COVID-19, в течение 14 дней после рождения дети находились в изоляции от общей массы, в комфортных условиях. В течение этого времени несколько раз делался забор материала на тестирование.

- Малышей изолировали и от мам в том числе?

- Да, если мама была «ковидная». К тому же течение коронавируса крайне пагубно влияет на плод – высока вероятность, что ребенок будет страдать еще в утробе. После родоразрешения и стабилизации состояния мамы, ее через несколько дней переводили в профильные клиники. А детишки оставались у нас, чтобы мы были уверены, что ребенок уезжает домой без каких-либо проблем. Передавали папам, дедушкам/бабушкам или мамам, если они успевали выписаться.

- Как весь этот период чувствовал себя персонал?

- Я очень благодарен своим сотрудникам, команде за труд и старания в оказании помощи, за то, что целиком и полностью отдаются своей работе - несмотря на тяжелое время и увеличение нагрузки в стационарах и поликлинике. Сказать, что мы работали в интенсивном режиме – ничего не сказать. Был напряженный год. Но я считаю, что наша команда – врачи, медсестры, младший медперсонал - достойно отработали и показали хороший результат.

Большим потрясением для нас была потеря нашего коллеги, товарища, врача анестезиолога-реаниматолога Артема Курбатова. К сожалению, в его случае болезнь оказалась сильнее.

Несмотря на сложный год, активно шла работа по привлечению кадров. Наши ряды пополнили 18 врачей и 28 выпускников средних медучреждений. Заведующая детской поликлиникой врач-педиатр Екатерина Семушкина стала победителем городского конкурса народного признанич «Лучший детский врач 2020». Руководитель перинатального центра Алексей Эстрин был удостоен награды за преданность профессии и вклад в организацию акушерско-гинекологической помощи в рамках VII Общероссийского конгресса «Репродуктивный потенциал России: Казанские чтения - 2020». Также мы активно писали статьи в научные издания. Над ними работала бригада хирургов: детский хирург Асылбек Кыдыркулов, заведующий отделением хирургии Равиль Накипов и, собственно, я сам. Как практикующий детский хирург я участвовал в оказании помощи ряду пациентов. Конкретные клинические случаи были отражены в научных статьях.

- Были ли проблемы с поставкой лекарств, защитных средств и прочего?

- Мы обеспечивали персонал всем, начиная с костюмов, масок, респираторов, антисептиков. Были созданы все условия для предотвращения распространения инфекции. Соблюдались все требования: соцдистанция, масочный режим, карантинные мероприятия.

- В период пандемии КДМЦ, как и другим медучреждениям, помогали благотворители. Не возникало ли необходимости лично обращаться за помощью к бизнесу и властям? Например, главврач Тукаеской ЦРБ просил…

- Еду. Да. Вы обратили внимание, как отреагировала общественность? Разве это нормально? К нам тоже обращались с предложениями в плане обеспечения питанием, мы отказались. Внутренний голос подсказал, что нам это не нужно. Есть конкретные люди, которые сами помогали. Им я искренне благодарен. Был даже случай, когда бабушка принесла в поликлинику несколько самодельных масок. Мой брат из Москвы отправил несколько коробок с масками. Были благотворители, которые отказывались от того, чтобы мы озвучивали их имена.

«НИКАК НЕ МОГ ПОДУМАТЬ, ЧТО ЧЕРЕЗ ГОД ПОСЛЕ ПРИБЫТИЯ СТАНУ РУКОВОДИТЕЛЕМ КДМЦ»

- Вас назначили и.о. главврача буквально за несколько дней до того, как Челны накрыла пандемия, беспрецедентная для всего мира. Был ли страх перед новыми условиями работы?

- Скорее нет, чем да. До назначения я все-таки успел поработать в коллективе КДМЦ и познакомиться с персоналом. Безусловно, результаты работы, которых мы достигли – показатель эффективности командной работы, не конкретно одного человека. В начале пути в принятии ряда решений мне помогали мои заместители и помощники. Я им очень за это благодарен.

- Марат Наилевич, до назначения вы занимали пост заместителя по клинико-экспертной работе. Ради должности в КДМЦ переехали в Челны. Что привело вас сюда?

- На должность заместителя меня пригласил Тимур Фаридович (Мубаракшин, предыдущий главврач - ред.). Я тогда находился на учебе в Казани, как раз заканчивал цикл подготовки по организации здравоохранения.

- Долго раздумывали? Ведь вы как успешно практикующий детский хирург могли остаться в Казани или уехать за пределы республики.

- Я родом из Челнов. К тому же в этом плане я придерживаюсь немного нестандартного и больше философского подхода. Второго такого предложения могло бы и не поступить. Я считаю, что любое предложение, особенно от авторитетных людей, нужно воспринимать как знак доверия. Значит, во мне видят некий потенциал и перспективы. Поэтому я согласился и в январе 2019 года вернулся в Челны.

- Считаете ли вы, что карьерный путь в Челнах прошли достаточно быстро? Возглавили учреждение всего через несколько месяцев после приезда.

- Я ставил перед собой определенные цели и задачи в плане профессионального и карьерного роста, но никак не мог подумать, что через год после прибытия стану руководителем КДМЦ. Пожалуй, соглашусь, все произошло достаточно быстро. Перед назначением на любую руководящую должность бывает некий испытательный период. Поэтому, несмотря на мои усилия, окончательное решение было только за руководством, и в случае одобрения высшим руководством (в моем случае это министр здравоохранения РТ Марат Садыков) все происходит. Я сам по себе в меру ответственный и исполнительный человек, поэтому ни в коем случае не боюсь брать ответственность за колоссальное по объемам и масштабам лечебное учреждение. К тому же, меня окружает близкий по духу коллектив, с которым комфортно работать.

- Возникли в КДМЦ неожиданные трудности, о которых вам не рассказал предшественник Тимур Мубаркашин?

- Трудности были, есть и будут. Они и сейчас имеют место быть. Другой вопрос - как ты к ним относишься. Я очень благодарен своим опытным товарищам - руководителям ключевых учреждений в Казани: РКБ, ДРКБ. Я обращаюсь за советом, когда мне важно услышать их мнение. Мне еще, слава Всевышнему, никогда не отказывали и не ссылались на занятость. Я считаю, что этого стесняться не нужно, обратиться с просьбой о помощи к более опытному коллеге - не зазорно. Но иногда мнение практикующего врача, например, может быть решающим. Поэтому любую проблему мы решаем в КДМЦ коллегиально, на то мы и команда. Я являюсь ключевым звеном в принятии решения, но для мнение моих коллег, заместителей авторитетно. К тому же, одно неверно принятое единоличное решение может быть роковым. В особенности, учитывая, что мы занимаемся лечением маленьких пациентов.

«МНЕ ЛЕГКО С ДЕТЬМИ. КОНЕЧНО, ЗДЕСЬ ЕСТЬ СВОЯ СПЕЦИФИКА, ПОТОМУ ЧТО НЕ КАЖДЫЙ РЕБЕНОК МОЖЕТ ОБЪЯСНИТЬ, ЧТО ЕГО БЕСПОКОИТ»

- Марат Наилевич, этот вопрос традиционно задают врачам, и мы не смогли пройти мимо него. Почему выбрали медицину?

- Как ни крути, медицина в моем понимании – это специальность по призванию. Обычно младшие поколения идут по стопам родителей и родственников. Что касается меня, то я в семье первый, кто выбрал эту сферу. Папа всю жизнь проработал в милиции, сегодня он пенсионер МВД, мама преподаватель, а брат - строитель. Меня воспитывали в настоящих советских традициях, за что я очень благодарен родителям. То, что я имею сейчас, - полностью заслуга воспитания в таких правильных национальных и семейных рамках.

На момент обучения ничего интереснее хирургии не увидел. Я люблю работать руками.

- Вся ваша профессиональная деятельность посвящена детской медицине…

- В Челнах есть филиал КГМУ. Раньше директором был Ринат Бадриевич, к сожалению, ныне покойный. Он был хорошей поддержкой в плане рекомендаций, поэтому, несомненно, повлиял на решение. Именно он посоветовал поступить на педиатрический факультет. На тот момент он считался одним из самых сильных и передовых не только по Поволжью, но и по стране. О выпускниках казанской школы очень хорошо отзываются везде. В этом, кстати, я убедился, будучи сотрудником московской клиники, когда знакомился с коллегами. По бейджу было понятно, что я из Татарстана, и в разговорах с восхищением назывались имена и фамилии республиканских профессионалов. Сейчас я как детский хирург фактически не имею права оперировать взрослых, у меня нет сертификата. Но, чтобы стать детским хирургом, я прошел интернатуру. Годовой курс обучения был основным фундаментом в плане решения. По окончанию интернатуры у меня было два варианта: остаться работать и развиваться в качестве детского хирурга или продолжать учебу, менять специализацию и т.д. Я решил приобщиться к практике и работать. Нисколько не пожалел, потому что в 24 года уже был ведущим хирургом.

- Надо иметь определенный характер, чтобы работать над хирургическим столом, тем более с детьми.

- Мне с ними легко. Может быть, располагаю детей к себе. Конечно, здесь есть своя специфика, потому что не каждый ребенок может объяснить, что его беспокоит. Это оборотная сторона нашей профессиональной деятельности. К тому же, помимо поиска подхода к ребенку, нужно еще научиться быстро наладить контакт с его родителями.

- После интернатуры на кафедре детской хирургии в Казани вас пригласили в ДРКБ, где вы проработали шесть лет. Затем в разные периоды - в Альметьевске и Москве. Чем запомнилась практика в этих городах?

- В Альметьевске – несмотря на статус и большое детское население - к сожалению, не было детской хирургии. Пациентов были вынуждены перевозить в межрайонный центр в Лениногорск – это 50 км. А иногда счет идет на минуты… Руководителем Минздрава являлся Адель Юнусович Вафин, он распорядился организовать детскую хирургию в Альметьевске. Мою кандидатуру предложил Шавалиев Рафаэль Фирнаялович, который тогда руководил ДРКБ. Посоветовал меня в качестве практикующего врача и организатора детской хирургии на местах. Таким образом при отделении взрослой клиники (сейчас - медсанчасть ПАО «Татнефть») я организовал детскую хирургическую помощь населению Альметьевска и района. Со мной также был один молодой специалист, с которым мы работали в команде.

- Было трудно начинать все с нуля?

- Да, были проблемы. Но они были вполне решаемы, так как опыт уже имелся. К тому же, нас поддерживали старшие товарищи и коллеги из Казани, Лениногорска и Альметьевска. Будучи знакомым с руководителями направлений, я мог заручиться поддержкой – даже просто созвониться и после консультации принять решение. Никогда не отказывали в помощи и в Альметьевском отделении хирургической помощи. Но, отработав там неполный год, я уехал в Москву.

В один из отпусков я поехал знакомиться со сферой оказания помощи по своему профилю, общался с руководством клиник, себя предлагал - в хорошем смысле. В итоге получил предложения от двух медучреждений: клиники имени Сперанского и городской больницы имени Зои Алексеевны Башляевой. Выбрал последнюю. Там в отделении уро-андрологии и плановой хирургии я проработал больше двух лет.

- Карьерный путь характеризует вас как человека амбициозного. Во время работы в ДРКБ успели получить диплом по специальности «Менеджмент организации». Уже тогда хотели быть не просто исполнителем, а руководителем?

- Безусловно, на перспективу некие задачи я перед собой ставил. Но на все воля Всевышнего: если должно произойти, оно произойдет. У меня был опыт, интерес к саморазвитию и обучению, поэтому я с удовольствием получил второе высшее образование по этой специальности. Конечно, был уверен, что в будущем пригодится. Но насколько в ближайшем - даже не мог предугадать.

«ДЕЛЕГАЦИЮ НА РОДАХ СОБИРАТЬ НЕПРАВИЛЬНО. РОЖЕНИЦА ДОЛЖНА БЫТЬ СКОНЦЕНТРИРОВАНА НА ПРОЦЕССЕ, А НЕ СТЫДИТЬСЯ»

- КДМЦ имеет репутацию не только в республике, но и за пределами. К вам часто приезжают за опытом. В чем секрет?

- В команде врачей, среднего, младшего медперсонала, административном штабе. Безусловно, хорошая репутация – это заслуга и команды Тимура Фаридовича. Он очень много сделал. После модернизации в 2013 году здесь появилось достаточное техническое оснащение, чтобы проводить операции. Но для развития было необходимо нечто большее. Если бы наше медучреждение было оснащено по последнему слову техники, у нас и возможности были бы иные. Но мы сейчас развиваемся в правильном направлении. Главное, что есть потенциал и интерес к развитию.

- Появились задумки, под которые необходимо конкретное оснащение?

- Пока все наши структурные подразделения в полной мере обеспечивают медицинской помощью не только Челны, но и соседние районы. Планы по оснащению, разумеется, есть. Мы составили пятилетнюю стратегию развития. Там четко обозначено, к чему мы стремимся и что хотим получить в результате наших стараний. Но мы должны понимать, что без поддержки высшего руководства, представителей города, горздрава, местных меценатов так просто добиться поставленных целей не получится. Будем стараться реализовывать план поэтапно.

- Развитие платных услуг входит в эти планы? В казанских соцсетях, например, жаловались на отсутствие полноценных условий для партнерских родов, ставили в пример Челны…

- Мы целиком и полностью за такие прогрессивные актуальные решения. Но за основу не берем материальные блага. Если мы каким-то образом можем положительно повлиять на исход родоразрешения, то почему бы и нет? Я поддерживаю инициативу, когда у партнеров наших рожениц есть заинтересованность в поддержке. Это, как ни крути, очень знаково в психо-эмоциональном плане.

- Может ли случиться, что КДМЦ возьмет на вооружение практику совместных родов, как в США? Там в палате с женщиной может находиться вся семья.

- Делегацию на родах собирать неправильно. Здесь есть тонкая грань между поддержкой и дополнительной нагрузкой. Роженица должна быть сконцентрирована на процессе, а не стыдиться и думать о происходящем. Роды должны происходить в спокойном формате и в узком кругу. Вообще я думаю, что родоразрешение – это интимный процесс, который касается ровным счетом только матери и отца. Мы готовы создать все условия для партнерских родов, но есть определенные требования, которые должны соблюдаться. Партнер должен быть здоровым и эмоционально готовым, тем более сейчас эпидситуация непростая.

- Но одна европейская тенденция в КДМЦ успешно прижилась – нативная фотосъемка родов. Услуга тоже вписывается в пятилетний план развития?

- Это наше ноу-хау, так скажем. Сейчас мы готовы предоставить эти услуги на безопасной основе как по отношению к ребенку, так и к маме. Там не будет команд «развернись», «улыбнись», «подмигни». По желанию родителей – почему бы и нет? С нашей стороны исполнены все требования, они соблюдаются на высшем уровне. Фотосъемкой занимается подготовленный специалист. Мы целиком и полностью за новшества. Ранее, например, мы начали делать перевязки детям под 3D очками. Это идея моих близких коллег из Казани. Они апробировали эту систему и поняли что, это значительно снижает дискомфорт детей, который они испытывают во время процедур.

- Вы внедрили здесь свою собственную методику операций по урологии, проводимых лапароскопическим методом. Взята ли она «на поток»?

- Да, методика довольно успешно применяется в КДМЦ. Часто к хирургам обращаются с диагнозом «паховая грыжа». Благодаря этой методике, подобраться к ней можно через разрез в несколько миллиметров. Но в больнице помимо материально-технической базы, дорогостоящей эндоскопической стойки должны быть кадры, которые умеют работать. Персонал я обучил, сейчас они активно методом пользуются. В развитии направления заинтересованы хирурги. Если мы сформируем команду с хорошими идеями, создадим, в хорошем смысле, нотку конкуренции.

«МЫ, ОТКРОВЕННО ГОВОРЯ, БОРЕМСЯ С ПРИРОДОЙ. ЭТО НАША РАБОТА, И КАЖДЫЙ СЛУЧАЙ В КАКОЙ-ТО СТЕПЕНИ ЧУДЕСНЫЙ»

- Став руководителем КДМЦ, вы не забросили практику и регулярно встаете за хирургический стол. Таким образом держите себя в тонусе?

- Это мое решение, которое было согласовано с высшим руководством. Я обратился с заявлением на имя Марата Садыкова с просьбой разрешить мне дежурить. В удобное для себя время и ни в коем случае не в ущерб основной работе. Стараюсь оперировать, потому что интерес к практике до сих пор не потерял.

- Порой приходится слышать истории, как медицина творит чудеса. Происходили ли они в вашей практике? Или чудес не бывает, а в основе таких случаев лежит только профессионализм?

- Безусловно, профессионализм. Но здесь должен быть философский подход. Что вообще есть медицина? Это фактически борьба с природой. Приведу в пример аппендицит. Это состояние, несовместимое с жизнью. Мы должны его вылечить, убрать, иначе через несколько дней увидим вполне ожидаемый исход. И мы своими стараниями и навыками, откровенно говоря, боремся с природой. Пытаемся противостоять ей. Это наша работа, и каждый случай в какой-то степени чудесный.

- В беседе вы часто обращаетесь к Богу. Большинство врачей либо атеисты, либо агностики. Как вы относитесь к религии?

- С большим уважением. В этом я очень благодарен старшему поколению бабушек-дедушек. Я помню свое детство, когда бабушка осознанно приобщала нас к этой культуре. Не скажу, что я глубоко верующий человек, но знаю, что мы все ходим под Всевышним. И, честно признаюсь, перед каждой операцией прошу помощи.

- Необычное сочетание.

- Больше скажу, по приезду сюда я организовал в КДМЦ молельные комнаты. Я был инициатором сертификации по стандартам халяль ряда операций. А это подразумевает организацию молельных. Мы до пандемии организовали ее для мусульман, подготовили для православных. Но, к сожалению, эпидситуация пока не позволяет пригласить представителей духовенства, чтобы провести ритуал освещения. Как показала практика, это очень актуально, поэтому от идеи не откажемся.

- Были ли особенно трагичные случаи в вашей практике?

- Каждый случай я проношу через себя. Любой исход мы должны принимать, как должное. Но мы прикладываем максимум усилий, чтобы он был благоприятным. Если видим перспективы, это подбадривает. Это то, ради чего мы стараемся. Отмечу, что все уникальные запоминающиеся случаи моей практики произошли в Челнах и Альметьевске. Именно те, когда все целиком и полностью в твоих руках.

Один случай я запомнил на всю жизнь. В Челнах мне впервые пришлось оперировать беременную девочку-подростка на большом сроке – аппендицит. Ее нельзя было вводить в состояние наркоза, поэтому сделали местную, эпидуральную анестезию. К счастью, тогда был опытный анестезиолог. Так как девочка находилась в сознании, обсуждать ход операции было нельзя. И, как говорится, без права на ошибку. К тому же, это девушка, и вопрос эстетики для меня лично очень важен. Я стараюсь проводить операции более щадящими методами, мини-доступом, чтобы это было красиво и аккуратно. Все в итоге закончилось благополучно… Приходилось оперировать и новорожденного ребенка. Прямо в родзале, только появившегося на свет. Если в Казани, например, этим занимается соответствующее хирургическое отделение, то здесь, в Челнах, мы - универсалы.

«Я НЕ ПРОТИВ РОДИТЕЛЕЙ В СТАЦИОНАРЕ. НО ЧЕМ БОЛЬШЕ ОНИ ОПЕКАЮТ СВОИХ ДЕТЕЙ, ТЕМ ДОЛЬШЕ ПАЦИЕНТЫ ИДУТ НА ПОПРАВКУ»

- У вас богатый опыт общения с детьми. Отличаются ли современные малыши от предыдущих поколений?

- Я, прежде всего, сравниваю своих детей и себя. Мы были более самостоятельными. Я в пять лет мог взять деньги и сходить в магазин за продуктами. Проходил от дома 43/12 до пересечения улицы Шамиля Усманова и проспекта Хасана Туфана. Там был ближайший магазин. Мне четыре-пять лет, я, шкет с батоном и бутылкой молока, бегу обратно домой. Сейчас же ребенка в 11 лет боятся даже в лифт одного посадить! Вот и у нас в КДМЦ так же. Я не против нахождения родителей в стационаре. Но чем больше они опекают своих детей, тем дольше малыши идут на поправку. У ребенка должна быть умеренная двигательная активность, он не должен лежать на кровати. А родители настаивают, жалеют. Зачастую наши рекомендации воспринимаются адекватно, но, к сожалению, не всегда.

- Медики часто подвергается острой критике со стороны пациентов, эмоции моментально выплескиваются в соцсети. У вас родители конфликтуют, пишут жалобы?

- Жалоб у нас не много. Я всегда призываю персонал общаться с родителями. Чем проще донести свою мысль до них и ребенка, тем меньше вероятность последующего недопонимания, жалоб и т.д. На моей практике не было еще ни одного случая, чтобы дети были ущемлены в плане медпомощи. Родители часто сами провоцируют, гипертрофируя ситуацию. Думают, что они потерпевшие, не всегда пытаются вникнуть в суть, начинают скандалить. Хорошо, что такое не часто вытекает в судебные разбирательства. Но они были, есть и будут. Мы не пропускаем ни одно обращение.

- Вы упомянули гиперопеку. Сейчас, в целом, родители более внимательны к своим детям – идут к врачу на каждый чих и сыпь. На ваш взгляд, дети в Челнах часто болеют?

- За время пандемии у нас не было большого количества тяжело болеющих детей. Они легче переносили тот же коронавирус. Да, были инфицированные, с подтвержденными лабораторными анализами, которые находились под амбулаторным надзором наших специалистов. В остальном в заболеваемости детей нет ни ярко выраженной положительной, ни отрицательной динамики.

Стало больше поступать девочек по профилю гинекологии в результате переохлаждения. Вы обратите внимание, как молодежь одевается! Щиколотки открыты. Они поступают к нам, как минимум, с обморожением. В последующем это все принесет свои последствия – больные суставы, артриты. При несвоевременном обращении и неправильном лечении все может перерасти в хроническую форму. На эту ситуацию мы повлиять не можем. Попробуй, сделай замечание, особенно когда родители рядом… Это поколение потребителей, с которым трудно найти общий язык. На одно слово прилетит в два раза больше.

- Приходится воспитывать самих родителей? Часто ли их действия угрожают здоровью ребенка? Например, отказ от госпитализации или ненадлежащий уход.

- Порой приходится прибегать к серьезным решениям. У нас даже есть возможность на период нахождения ребенка в стационаре лишить граждан родительских прав. Слава богу, мы к этому никогда не прибегали. Был тяжелый ребенок, которого пришлось оперировать… Мне потребовался час, чтобы уговорить родителей! Иногда очень много времени и сил приходится тратить на убеждение. Это результат того, что родители искаженно воспринимают ситуацию, наслушавшись мнений со стороны и начитавшись советов из сети. И это не всегда неблагополучные родители.

- Случалось ли спасать детей после применения народной медицины? Раньше все ходили по бабушкам на заговоры, сейчас не ходят?

- Этот период я застал в Казани, в Челнах родители стали более адекватными. Был случай и не один, когда после такой инициативной бабушки у ребенка возникали осложнения, которые можно было только оперировать. Я бы лучше десять обычных грыж прооперировал, чем один такой случай. Я не против нетрадиционных подходов, но только на уровне «травок-муравок».

- Как часто такие случаи заканчиваются летально? Как в целом у нас обстоят дела с детской смертностью?

- Ежегодная тенденция к снижению. Показатели младенческой смертности в городе за последние годы снизились в три раза. Понятно, что мы не должны допускать таких случаев, но, к сожалению, они имеют место быть. Это врожденные пороки, несвоевременное обращение, выявление, те же самые домашние роды, которые стали популярны в последнее время. Я не сторонник таких решений. Не мне заниматься этой ситуацией - компетентным органам. У моих коллег были случаи оперативного хирургического вмешательства на дому, но такие случаи не всегда благополучны. Это вопрос к современной молодежи, которая стремится таким методом отличиться. Это своя философия. Они больше заботятся не о состоянии ребенка, а о том, чтобы выделиться.

Советую родителям больше доверять врачам. При малейшем сомнении обращаться к компетентным специалистам с целью профилактики, нежели заниматься лечением острого состояния.

«МОЙ ЛИЧНЫЙ НОМЕР ИЗВЕСТЕН, ПОЭТОМУ БЫВАЮТ И НЕПРИЯТНЫЕ НОЧНЫЕ ЗВОНКИ»

- Марат Наилевич, давайте поговорим о личном. Как вам график руководителя, все успеваете?

- Скорее тяжелый, чем терпимый. Но я научился, как сейчас модно говорить, «перезагружаться». Готовиться к новому рабочему дню. Планировать. На работу прихожу с удовольствием и хорошим настроением. Но дни начинаются по-разному. Мой личный номер известен, поэтому бывают и неприятные ночные звонки. Например, звонили в 4:25. Спросили: «Почему не спускается доктор?» Пишут и на личные страницы в соцсетях. Причем такие вещи! Я иногда думаю: если мне было бы необходимо выяснить определенный вопрос, хватило бы у меня дерзости задать его так - в виде угроз? Что самое удивительное - обычно по таким случаям все более чем благополучно.

- Чем занимаетесь в свободное время?

- Хотелось бы выделять больше времени дочкам. Девочки просят большего, но пока только так. Это вопрос процесса становления в плане руководства. Я ведь мог отказаться от любой должности на любом этапе своей карьеры. Мог бы вовремя приходить домой, но… Я очень благодарен супруге, что она приняла мое решение и поддержала.

Хотелось бы путешествовать. Сейчас, к тому же, для этого есть масса возможностей без больших затрат. На выходные, недалеко. Мне это нравится, и я убежден, что именно на это не стоит жалеть денег. Естественно, есть желание абстрагироваться, выключить телефон. Но оно непродолжительное. Я проявляю большой интерес к спорту. Купил абонемент в фитнес-клуб, но просто физически не успеваю его посещать. Поэтому я выгодный клиент для клуба.

- К своим годам вы успели стать частично и казанцем, и москвичом, и жителем Альметьевска… Где лучше?

- Набережные Челны – это город с особенностями. Уезжая, я видел отпечатки того, что происходило здесь десятки лет назад. Это ощущение, понятное только коренным челнинцам, для других оно кажется странным. В других географических точках менталитет, психология, отношения людей отличаются. Кардинально, даже по сравнению с Казанью. Я заметил это, когда в начале 2000-х уехал поступать в медуниверситет. Для меня тогда максимальная степень открытости казанских ребят казалась очень необычной! В хорошем смысле слова. Потом я уже начал вникать и понимать, что вот они – настоящие искренние отношения. Люди в Челнах были замкнуты сами по себе.

- Вы вернулись в Челны спустя 17 лет. Думаю, город вас удивил.

- Абсолютно! Все это время я появлялся здесь набегами в выходные к родителям. Уже тогда я ощутил разницу: даже не столько в благоустройстве, строительстве новых объектов, сколько в плане людей. Это крайне приятно! Я видел, как развивается город. Даже близкая мне сфера здравоохранения: всевозможные реконструкции, модернизации. Появление множества частных клиник. Очень много сделано для города и населения. Досуг – пожалуйста! Парки, шикарная набережная… Для занятий спорта - ледовый дворец, внутриквартальные спортобъекты, площадки… Тот же экстрим-парк в Гренаде – я очень удивился, что у нас вообще такое возможно! Поэтому первое, на что мы должны обратить внимание и ценить - это то, что мы имеем сейчас. Колоссальная заслуга в этом, в первую очередь, руководства города.

- А какого развития желаете КДМЦ?

- Хотелось бы донести, что мы серьезная структура, которая не зацикливается на ограниченном оказании помощи. Мы - организация с большими возможностями и колоссальными перспективами. Очень хочется добиться поддержки и взаимопонимания не только со стороны руководства нашей системы здравоохранения, но и со стороны города, местных меценатов, предпринимателей. Не обязательно материальной, больше идейной. Иногда для реализации проектов недостаточно бывает просто нашего желания или инициативы. Есть несколько масштабных идей и проектов, на которые, хочется верить, высшее руководство обратит внимание. Надеюсь, что их удастся воплотить в реальность.

Юлия Шестакова

Фото: Chelny-biz.ru, КДМЦ, mskagency.ru, mos.ru, ostrovrusa.ru, chelny-izvest.ru, newsko.ru