«Если проект находится в исторической части – это не значит, что он будет приносить большую прибыль. Это для души»

Прияна Фролова, некогда получившая свою популярность как fashion-фермер, знимающийся развидением перепелок, после краха бизнеса ушла в искусство. Птичий грипп уничтожил несколько тысяч птиц, имущественный комплекс под Челнами пришлось продать. Сегодня бизнесвумен занимается развитием небольшого поместья XIX века купца Фыгина в Елабуге, а еще планирует открыть музей. Под него уже за рубль выкуплено аварийное здание прошлых столетий. «Это не бизнес, а просто для души», – говорит она о своем увлечении.

О том, как переживала крах своего детища, как выбиралась из депрессии, которая затянулась на полгода и что планирует делать дальше – Прияна Фролова рассказала Chelny-biz.ru.

ПОМЕСТЬЕ «Ф». ЕЛАБУГА

«Я ЛЮБЛЮ ИСКУССТВО, Я ЛЮБИЛА ЕГО ВСЕГДА. ПРОСТО ИСКАЛА СЕБЯ»

– Прияна, на самом деле весьма неожиданная смена деятельности: из фермерства ушли в искусство. Почему именно эта сфера?

– Когда женщина останавливается в развитии, становится домохозяйкой – это, на самом деле, приговор для нее. От этого плохо не только ей, но и тем, с кем она живет. Это влияет на детей, отношения с супругом, образ жизни. Женщина всегда должна развиваться, чтобы не съедать себя, свою вторую половинку. Деградация – дело нехорошее. Поэтому занимаюсь вот таким интересным делом. Гостевой бизнес преподают в течение пяти лет в вузах, а я, как вы знаете, не боюсь новых вершин.

– Как вообще пришла идея покупки исторического здания?

– В четыре года я начала заниматься балетом, я узнала, что такое диета, белые колготки, зализанная шишечка. Ты понимаешь, что это самодисциплина. Тогда проявилась любовь к фортепиано – мы танцевали под него. Я люблю искусство, я любила его всегда. Просто искала себя. Почему занялась фермерством? Потому что у ребенка была сильная аллергия. Почему я открыла фермерский магазин «Ко-ко»? Потому что где-то должна была быть точка реализации продукции для своего города. А ведь еще обижались, что продукция вышла на российский рынок, а в городе нет магазина.

Несколько лет назад за чашечкой чая дома озвучила идею мужу, он поддержал меня. Решили выкупить старое здание в исторической части Елабуги, которое ранее принадлежало купцу Фыгину. Сейчас покупаем и реставрируем картины. Красивые полотна у меня висят, конечно же, дома. Здесь у нас больше сюжетов, напоминающих мне елабужские леса. Вот, к примеру, очень старая картина (показывает на одно из висящих на стене полотен – ред.), она очень красивая и дорогая – не в плане финансовой составляющей, а для сердца и души.

Отреставрировали старую печь 1852 года (Прияна показывает элементы старой печи, установленной в гостиной поместья – ред.). Мы ее протапливаем зимой и весной на дровах, все работает. Каждая деталь печи – та, что стояла здесь еще в XIX веке, кроме плитки – ее нам пришлось заменить. Это на самом деле нужно быть таким дотошным, педантом по отношению к тому, чем занимаешься, чтобы сохранить историю. Купили фортепиано, отреставрировали, когда у нас проводятся музыкальные вечера, играем на нем.

– Что здесь раньше было?

– Поместье мы выкупили в 2019 году у Сбербанка. В здании было отделение банка. Все было в плачевном состоянии. Мы, наверное, на протяжении двух-трех лет вывозили отсюда все, чего здесь быть не должно. К сожалению, из элементов мебели ничего не сохранилось.

В процессе мы начали понимать концепцию. Практически все наши гости спрашивают у входа: «А нужно разуваться?». Потому что в гостиницу, когда приходишь, ты проходишь в обуви до ресепшена. А у нас поместье, у нас есть строгие правила: соблюдаем порядок, разуваемся у входа. Здесь проходят модельные, литературные вечера, свадьбы, венчания. Я ушла в это все, потому что я в этом нахожу вдохновение. Если раньше я кормила людей, то сейчас хочу, чтобы людям было хорошо. Это поместье – рай для интровертов. Есть винный погреб, где мобильная сеть недоступна, там прохладно, свежо. На потолке даже остался крючок, куда, видимо, раньше вешали мясо. До революции в поместье находилась аптека, лекарства как раз держали в погребе.

– Приносит ли этот бизнес такой же доход, как ферма? 

– Наше поместье известное, но не до той степени, например, в сравнении с тем, чем я занималась ранее. Потому что это не бизнес, а просто занятие для души. Если у женщины горят глаза, значит, дома все хорошо. Нам и гости говорят, что это больше хобби, чем бизнес.

Если ты находишься в исторической части, и у тебя прекрасная гостиница, это не говорит о том, что это будет всегда приносить большую прибыль. Этот проект не про деньги, он – для души.

– В таком случае нужна финансовая поддержка извне.

– Конечно. Мне повезло с мужем (улыбается – ред.)  

– Расскажите про поместье: сколько здесь номеров, кормите ли вы своих гостей и что значит «Ф» в названии?

– В самом историческом здании, где мы сейчас находимся, есть четыре номера. Есть еще лофт-номера. Под них мы построили новое здание. Есть баня.

Мы здесь людей не кормим. Из общепита я оставила только кофемашину. Я закрыла эту тему и многие понимают, почему. Возвращаться опять к этому я не хочу.

Что касается названия, возможно, это будет сарказм: кто-то говорит поместье Фроловых, кто-то говорит поместье Фыгина. Поэтому просто – поместье «Ф».

– За сколько можно снять номер в бывшем поместье купца и как обстоят дела с туристами?

– Это не бизнес, повторюсь. Поток у нас всегда по-разному. Приезжают люди не только из России. У нас есть вывески и на турецком, и на китайском, и на английском языках. Это говорит о том, что наше поместье международного типа. Здесь рады каждому из любого уголка мира.

Летом, как правило, это туристы. Приезжают семьями. Зимой – в основном командировочные. Что интересно, кто приезжает на работу, летом привозит погостить у нас свою семью. Есть те, кто приезжает пятый, шестой, седьмой разы. Они сразу выбирают нас, что весьма приятно. С 10 по 13 июля в Елабуге традиционно пройдут вечера Березовского, в начале августа – Спасская ярмарка. У нас уже все номера забронированы.

В старинном особняке стандартный номер, как, к примеру, в Стамбуле, стоит 4 200. Стоимость лофт-номеров (там у нас двухуровневые номера), которые считаются апартаментами, 5200.

ФЕРМА. КАЛМАШ

«МОЛОДЫМ, КРАСИВЫМ ЖЕНЩИНАМ СЛОЖНО В БИЗНЕСЕ. МНЕ ПРИШЛОСЬ ОТКАЗАТЬСЯ ОТ МНОГОГО, ЧТОБЫ ПРОСТО НЕ ТРОГАЛИ»

–  Вы приобрели поместье еще будучи успешным фермером. Планировали развивать параллельно или понимали, что можете потерять ферму?

– Муж поддерживает мои интересы. Я пять лет обучалась мировой художественной литературе в училище (сейчас это уже институт). Картины, предметы искусства, мы собирали дома. Я понимала, что этим предметам старины дома не место. И мы нашли эту прекрасную локацию.

Мы отреставрировали здание, развесили картины и просто хотели понять, что здесь должно быть. Еще когда была фермером, здесь у меня появился кабинет, где проходили встречи, обсуждения.

– Не могу не затронуть тему фермерства. Как переживали тот период, когда птичий грипп, по сути, уничтожил все?

– Да, было сложно. Депрессия – это очень страшно. Многие из друзей и знакомых отвернулись. Я очень благодарю Бога за то, что благодаря этой ситуации я выросла. Честно. Это меня очень сильно укоренило. Я переживала самые тяжелые моменты в одиночку (это не потому, что меня никто не поддержал, кроме мужа, сына и родителей, никого к себе не подпускала), потому что жалость для меня – это самое последнее, что можно показать чужим. То, что мы смогли пережить эту потерю, много чего нам стоило.

– В одном из своих последних интервью, вы как будто намекаете, что причиной краха могли стать происки завистников?

– Ну не без этого, мы же все люди. Каждый человек реагирует по-разному на успехи другого. Кто-то будет стремиться, чтобы у него было так же. Кто-то будет давить этого человека... Молодым, красивым женщинам сложно в бизнесе. Мне пришлось отказаться от многого, чтобы просто не трогали дальше. Ничего не поделаешь. Пришло принятие. Депрессия. Я ведь тоже человек, мама, жена... Мы можем не показывать, но мы переживаем внутри очень сильно. Депрессия далась не просто так. Я никогда не позволю, чтобы меня жалели. Для меня это самое крайнее, что может быть на самом деле происходить с человеком. Я начала учить языки, хотя и думала, что не дано. Получилось. Сейчас владею английским, турецким, итальянским языками.

– Сколько понадобилось времени, чтобы вытащить себя?

– Полгода. Я выучила турецкий. И сейчас я помогаю своему супругу как переводчик. Для меня это опять-таки часть развития.

– Что сейчас с агрокомплексом?

– Ферму продали. Ребята так же планируют заниматься перепелками. Магазин «Ко-ко» сдан в аренду нашим бывшим покупателям. Они занимаются и фермерством, и реализацией своих продуктов питания. Концепция магазина осталась та же, только без стейков и перепелиных яиц. В Тукаевском районе сейчас вообще нет, по сути, тех, кто разводит перепелок в таких масштабах, как мы в свое время.

– Ферму несколько раз выставляли на продажу, снижая цену. В итоге за сколько удалось реализовать?

– Могу лишь сказать, что это не та сумма. Всю финансовую составляющую вел супруг, как истинный мужчина.

© Александр Рюмин/ ТАСС

– Сейчас держите перепелок?

–  Нет, только кур и только исключительно для себя. Я не рублю больше мяса. Я закончила с этим. Не могу в магазинах покупать продукты, не ем колбасу. Это все обратная сторона общепита, она не ушла просто так.

МУЗЕЙ. ЕЛАБУГА

«ОБЪЕКТ СЛОЖНЫЙ, И ПРО ЦИФРЫ – СКОЛЬКО ФИНАНСОВ И ВРЕМЕНИ УЙДЕТ НА ЕГО РЕАНИМИРОВАНИЕ – ПОКА ГОВОРИТЬ РАНО»

– Раз зашла речь о супруге, хочется спросить о новом объекте, выкупленном компанией Эдуарда Фролова в рамках программы сохранения культурного наследия. Что планируете там?

– Историческое здание по адресу Казанская, 45 мы выкупили в конце прошлого года. Объект находится в аварийном состоянии. Планируем открыть музей. Хочется, чтобы больше туристов приезжало в Елабугу и город процветал. Хочется внести свой вклад. Объект сложный, и про цифры – сколько финансов и времени уйдет на его реанимирование – пока говорить рано. У меня есть проект в голове. Я прекрасно понимаю, как он должен выглядеть. В плане строительства – это все вопросы мужа. Еще раз повторюсь, проект сложный, поэтому ставить какие-то сроки пока не берусь.

– Почему именно музей?

–   Единственное, что мы можем оставить после себя, кроме наших детей, –   это искусство. Хочется, чтобы вспоминали хорошим словом. Люди просвещались, водили детей в такие музеи.

– Объект действительно приобретен за рубль?

– Здание выкуплено за номинальную стоимость. Есть от четырех до семи лет, чтобы подготовить проект, согласовать, получить все разрешения и уже тогда начать реставрацию. Чтобы начать реставрацию, нужно еще понимать, в каком состоянии та или иная стена, перекрытия. Нужны экспертизы. Это очень сложно. Но раз уж у нас пал взгляд на этот объект, причем обоих, меня и супруга, думаю, что здесь должно появиться что-то хорошее.

– Долго решались?

– Я приметила здание. Мы поговорили с супругом, он согласился. Я подала заявку в администрацию, выиграли аукцион. С ноября-декабря все это началось.

Я прекрасно понимаю, что у меня есть возможность открыть музей и показать людям, чтобы они вдохновлялись, просвещались и не забывали, кто они есть на самом деле. Если мы не будем наслаждаться предметами искусства и ходить на музыкальные вечера, не будет и развития.

Честно, Елабуга шесть лет назад (пусть никто не обидется), была очень грустным городом, где особо было делать нечего. Сегодня Елабуга цветет. Она вообще становится другой. Я только за, чтобы она развивалась и расцветала дальше. Как писал Рэй Брэдбери: «Каждый должен оставить что-то после себя... Что-то, чего при жизни касались твои пальцы, в чем после смерти найдет прибежище твоя душа. Люди будут смотреть на взращенное тобою дерево или цветок, и в эту минуту ты будешь жив».

Лилия Хамитова