«Они проехали столько тюрем. Это же наручники, это собаки, столыпинские вагоны»

«Неизвестность, шок, жара под 40 градусов в камере с лязгающими дверьми», – вспоминает дни в СИЗО 65-летняя мать главного фигуранта громкого дела «обнальщиков» Дениса Окуня. Женщина, которая благодаря сыну оказалась в числе подозреваемых, дожидается суда дома. Сейчас она находится под подпиской о невыезде. После ряда публикаций в СМИ подозреваемая со словами «Я готова рассказать» обратилась в редакцию Chelny-biz.ru. На связь с изданием вышел и другой фигурант дела, предположительно подельник Окуня – Радик Алеев, который провел в изоляторе целый год.

О том, как в 65 лет можно оказаться в наручниках, о деталях экстрадиции четы Окуней, как происходило задержание фигурантов, как подследственные выживали в СИЗО – в интервью Chelny-biz.ru.

НАТАЛЬЯ ОКУНЬ

«А ГДЕ МОИ 100 МЛН? ГДЕ ОНИ СПРЯТАНЫ? В КАКОЙ КУБЫШКЕ ЗАРЫТЫ?»

– Наталья Георгиевна, вы оказались в числе первых задержанных по данному уголовному делу. С момента тех событий прошло два года. Расскажите, как все было.

– Это был мой 65-летний юбилей. На меня надели наручники и предъявили обвинение на 65 листах. Я была в шоке. На бумагах - шизофренический бред: будто я в свои 65 лет являюсь активным участником всех преступных групп, в корыстных целях работала и получила доход в 100 млн. Но я жила на пенсию в 13 тысяч рублей и зарплату в 11. И я ставлю перед собой вопрос: где мои 100 млн, где они спрятаны, в какой кубышке зарыты?

Я пять суток провела в ИВС. Не знаю, каким чудом тогда выжила. Это неизвестность, это шок, жара под 40 градусов, камера с лязгающими дверями. Меня спасла только книга Гузель Яхиной «Зулейха открывает глаза». Я прочла ее перед тем, как нас арестовали. Я сидела эти пять суток в ИВС с мыслями о том, что задержали еще и дочку с маленьким ребенком. Полтора года ему было! Я вообще сходила с ума, но эта книга меня спасла.

- Что говорили вам, когда задерживали? Как проходили допросы?

- Все работники (а я не знаю, кто эти люди – оперативники, следователи) мне говорили: «Мы надеемся, что вы понимаете, почему вас задержали? В обмен на вашего сына. Сын приедет, и вы уедете домой». Это шантаж просто! Они в заложниках меня держали! А сын в это время был заграницей, он уехал с женой отдыхать. Он даже не знал, что против него возбуждено уголовное дело.

Про допросы. Мы же смотрим фильмы про следователей, уважаем их, они все такие там грамотные, эрудированные и вообще образованные люди. Но в реальности все не так. Меня поразило, как следователь написал в допросе слово «счет» через букву «щ». Он же бухгалтера допрашивал… Это вызвало недоумение. И остается делать вывод: как они могут разобраться в нашем деле?

Когда мы уже вышли на ознакомление, в третьем томе дела я нашла такую интересную вещь касаемо меня – это подшитое решение нашей налоговой инспекции о привлечении к административной ответственности за налоговые правонарушения. Неизвестная мне компания была обследована налоговой, но пристегнули туда меня. Меня скрестили еще с одной женщиной! Моя фамилия Окунь, а ее фамилия Шестакова. Это решение налоговой на 35 листах и везде написано: «Шестакова Н.Г. (Окунь Н.Г. – мать Окуня Дениса». Я когда это увидела, даже начала возмущаться при следователях. Что вообще это такое? Это кто? Кто такая Шестакова и причем тут я? Я вообще ее знать не знаю!

«МОЖЕТ, У МЕНЯ «КРЫША ПРОТЕКАЕТ», И Я ЗАБЫЛА, ЧТО БЫЛА ШЕСТАКОВОЙ?»

– Это не ваша девичья фамилия?

– Я пошла в ЗАГС. Может у меня уже «крыша протекает», и я забыла, что была Шестаковой? Может кто-то на мне женился и фамилию дал свою. Но я вдова уже 18 лет. Мне дали справку, что такой фамилии у меня никогда не было в жизни. Я оказывается такая богатая, у меня машина Тойота Ланд Крузер, у меня пять квартир и чуть ли не пять загородных домов. И если имущество этой женщины Шестаковой Н.Г. как бы повесили на меня, то я могу сделать вывод, что все ее темные делишки тоже повесили на меня? А почему я такой вывод делаю? Потому что по делу Шестакова Н.Г. не проходит, а проходит только Окунь Н.Г., как мать Окуня Дениса Станиславовича.

– Вы предоставляли следствию сведения о том, что такого имущества у вас нет и вы никогда не были Шестаковой?

– Они же делают запрос в Росреестр. Уже в других томах уголовного дела я нашла, каким имуществом владею. Росреестр дал реальную картину, начиная с 1995 года.

Мы переехали сюда в 1987 году. Муж мой был офицером. Служили в дальних гарнизонах, на Дальнем Востоке, в Монголии, на строительстве Байкало-Амурской магистрали. Последнее место службы – город Улан-Удэ, столица Бурятии. Там муж уволился на гражданку, и мы нашли обмен и переехали сюда. Здесь я устроилась сразу на «КАМАЗ», работала на литейном заводе в плановом отделе. Получала очередные категории: от рядового экономиста до ведущего экономиста завода. Потом началась эпопея с кооперативами, и я устроилась туда. Потом работала в швейной фабрике. Далее меня пригласили работать в аптечную сеть «Фарм-СКД» и оттуда вышла на пенсию, а дальше вы знаете…

Естественно, у нас была одна квартира, потом мы ее продали. И то - эта квартира не наша, моих родителей. Они ее продали, переехали в другую, потом умерли и жилье досталось мне. Мы ее продали и купили дочери квартиру. И вот эти все квартиры, вот эта цепочка! Да, получается, пять квартир. Но их же нет! Мы же их продавали и покупали другие. Но это ведь не преступление! Это же не считается, что я владелица пяти-шести квартир. Никаких загородных домов, есть старенькая дача, но она тоже мне досталась от моих родителей. Машин у меня нет. Да, есть права. Как муж умер, я пошла, отучилась на права, но я никогда не сидела за рулем. Потому что как Денису исполнилось 18 лет, он стал ездить на нашей семейной «девятке». С амбициями парень рос, не без этого.

Денис закончил Академию туризма. Закончил с одной тетрадью. Учился хорошо, и у него не было ни одного хвоста. Как это ему удавалось, я не знаю. Ректор академии его очень ценил и говорил: «Я его уважаю за то, что у него неординарное мышление. С ним очень интересно». Он даже уговаривал его поступать в аспирантуру.

Что касаемо имущества, которое на меня повесили, ладно. Но вот эти миллионы, какие-то обнальные схемы, как по карточкам выводили десятки миллионов... У меня одна единственная банковская карта – пенсионная, по которой я больше пяти тысяч налом никогда не снимала.

– Как вы считаете, почему вы оказались в числе подозреваемых?

– Я знаю, что решение о возбуждении уголовного дела было принято на основании вот этого решения налоговой инспекции, где фигурирует неизвестная мне Шестакова. На основании этого документа они начали следить за мной, прослушивать. Ну и выявили, когда мне сын позвонил и сказал: «Мам, сделай карту партнера». Почему-то следователи считают, что карта партнера - это банковская карта, по которой можно перечислять деньги, с которой можно снимать деньги. Но на самом деле же карта партнера - это информация о названии фирмы, ИНН, юридический адрес, реквизиты банковские. Это карта исключительно для заключения договоров, без нее с тобой никто работать не будет. Я же уже до возбуждения этого дела год не работала вообще. Мне сказал наш оперативник: «Как не работали, вам же сын звонил, вы ведь печатали платежку». Да, у меня был компьютер, у меня была бухгалтерская программа, а почему не напечатать сыну платежку? Я же просто распечатала бумажку. Я ее не подписывала, никакую печать не ставила, в банк ее не относила. Но это мне все равно приписывают, что я работала в корыстных целях. Я лично считаю, что это просто отвратительная работа следствия! И не зря ведь Генеральный прокурор Юрий Чайка об этом говорит везде, но почему-то его слова остаются просто словами, а где дела? Почему таких людей принимают? Они ведь вершители судеб. Я до 65 лет прожила, я никогда не думала, что попаду в эту мясорубку. Это просто мясорубка! Я думала, что они разберутся, они же умные, этого не может быть! Но как это так? За что? Оказывается вот так: я активная участник преступного сообщества!

«ПАЦАНЫ ЖЕ МОЛОДЫЕ, НЕ ПОНИМАЮТ. ДУМАЮТ, ЭТО ТАК ЛЕГКО: ОТКРЫЛИ ЮРЛИЦО, И ПОШЛА РАБОТА»

– Но вы ведь, получается, помогали сыну?

– Ну да, я же не отказываюсь. В 55 лет вышла на пенсию и села вот перед окошком. А почему сидеть-то? Мозги-то уже высыхают. Да и вообще, деньги нужны. Стала набирать предприятия. Стала вести две фирмы, получала 11 тысяч. Вот, думаю, красота. Мне этого было достаточно. Потом сын открыл свою фирму и говорит: «Мам, ты будешь меня вести?». Грех уж сыну отказывать, как я ему не могу?! У него практически и деятельности не было. Это же тоже не так просто. Пацаны же молодые, не понимают. Думают, это так легко: открыли юрлицо, и пошла работа, прям все так и ждали, когда они объявятся на этом горизонте. Но это же не так. В результате – нулевая отчетность. Хоть и движения никакого нет, объемов, производства и торговли, а отчетность раз в квартал будь добор сдай. Естественно, я сдавала нулевую отчетность. Потом кто-то еще из друзей открыл, Денис мне: «Мам, возьмешься?». Я ему говорила, что своей работы достаточно. Он просил помочь. Кому-то счет заблокировали, еще что-то. Я им: «Ребята, ищите бухгалтеров, будут вам делать отчеты каждый квартал, как это и положено. Чуть опоздаете, сразу блокировка счета, работы никакой, движения средств нет». Они: «Тетя Наташа еще один квартал хотя бы сделайте!». Да, набиралось много фирм. Круг общения большой и не только знакомые сына и другие мои знакомые. Многим отказывала, потому что объемы работы были большие. Свои две фирмы не бросала, потому что они мне приносили деньги. А эти остальные, они мне просто давали данные для отчетности, можно сказать, делала для отмазки и всех предупреждала: «Отчеты сдаю, но потом сами будете отвечать за достоверность данных, которые вы мне дали». Я никакого руководства не вела, нигде в офисах, в складах не была, я не знала, чем они занимаются. Делала просто то, что просили, чтобы не приостановилось движение по счету, и ничего от них я не получала.

– Интересовались у сына, чем он занимался и его партнеры?

– Он меня не посвящал ни в какие свои дела, чем бы там не занимался. Так же, как и другие ребята: «Тетя Наташа, ну сделайте, пожалуйста, отчет». Ничем я там не руководила. Какие там банковские операции? Кстати, да, есть там, в деле Алексей Серебряков. Он в допросе рассказывает, что приходил ко мне и я производила транзакции. Если уж он знает это слово, что у меня вызывает большой знак вопроса, потому что этот человек, дай бог, если он хотя бы семь классов закончил... Какие там транзакции? Хотелось бы с ним на эту тему поговорить. Вот я бухгалтер, с безупречной репутацией отработала столько лет, меня многие в Челнах знают, и сейчас такое позорище. Я ему задам вопрос: «Алексей, объясни мне, что такое транзакция?» Я так подразумеваю, что это следователи напечатали.

– Всего в деле 23 человека. Кто еще против вас дал показания?

– Мне предъявили обвинение на основании показаний трех людей. А кто эти люди? Уткина, Биктимиров, Файзуллина. Я их не знаю, а как они меня знают? Как они могут обо мне что-то говорить? Что я работала бухгалтером, что активно пользовалась активными счетами… А я всего лишь отчетность сдавала раз в квартал и все - «до свидания». Уткину я потом вспомнила, она была контрагентом. Да, она могла сказать, что я была бухгалтером. Ну и все! А что бухгалтер? Вот раньше бухгалтеры - да, у них были и печати, и ключи от сейфа. Они распоряжались многими действиями директора, контролировали и направляли их. А здесь я только делала отчеты, на основании тех данных, которые мне давали.

Кто такой Биктимиров? Я спросила у дочери, она сказала, что это главный бухгалтер банка «Камский горизонт». Так, я его не знаю. Даже не знаю, где находится этот банк! Недавно мы были в Казани на ознакомлении, на крыльце стоят два парня. Одного я знаю – это Слава Новиков, а второй с дочерью моей поздоровался. Я спрашиваю у Славы о том, кто это вместе с ним. Оказалось, это тот самый Биктимиров. Я его там первый раз увидела. Я к нему подошла и спрашиваю: «Альберт, вы меня знаете?», а он мне: «Ну вы ведь мама Дениса». Я спрашиваю у него: «Вы меня лично знаете?». Потом выяснилось, что мы с ним один раз связывались по телефону. Дочка спросила: «Альберт, а ты почему против мамы показания давал?». Он объяснил, что на него надавили. Кстати, он не сидел нисколько!

– На момент вашего задержания вы помогали своему сыну и его партнерам? Следствие вам инкриминирует, что вы вели руководство всей бухгалтерией.

– В конце 2015 года я собрала весь бухгалтерский архив и передала его Эльвире Арслановой, которая уже осуждена по данному делу. Мы с ней созванивались, потому что когда бухгалтер бухгалтеру сдает документы, естественно, возникают вопросы. Она, честно говоря, меня замучила своими звонками. Я попросила, чтобы она сама разобралась, так как получает за это деньги. Я за спасибо делала отчеты, а она получала реальные деньги. Опера, получается, прослушивали наши разговоры и решили, что я осуществляла руководство всей бухгалтерией. А где бухгалтерия? Я ведь не работала уже! У меня внук заканчивал колледж, писал диплом, я ему компьютер даже отдала. Потому что и зрение начало падать, еще у меня дача. Я прям, мечтала все лето на даче провести. Вот размечталась, в августе арестовали.

«ЭТО ПРОСТО КАКАЯ-ТО РЕПРЕССИЯ. И ВСЯ НАША СЕМЬЯ ТАМ: Я, ДВОЕ МОИХ ДЕТЕЙ, ЗЯТЬ И НЕВЕСТКА»

– Объясните, почему не согласны с предъявленным обвинением.

– Нам статью применяют «преступное сообщество», но это для того, чтобы людей посадить. У нас что, был какой-то общий офис? Или общий сейф - так называемый общак? Откуда эта 210-я статья? Я так понимаю, что это чистой воды заказуха, и 210-ую применили для того, чтобы людей засадить на период следствия. А дальше, наверное, все поедем в места не столь отдаленные. За что, спрашивается? Это просто какая-то репрессия. И вся наша семья там: я, двое моих детей, зять и невестка. Что касается незаконной банковской деятельности, то это вообще смех. Какой же мы банк? Предприятия зарегистрированы, все через налоговую, пенсионную, через соцстрах.

– За время следствия у вас была возможность поговорить со своим сыном?

– Нам не дают общаться, свидания не разрешают. Мы ведь фигуранты одного уголовного дела. Я столько времени сына не видела, уже третий год пошел. Хотя я просила свидания, но мне не разрешили.

– А с супругой сына вы общались? Они ведь вместе были экстрадированы из Белоруссии.

– Что касается Кати, снохи моей. Когда ее выпустили из СИЗО, рассказала такие жуткие вещи. Как они были в Минске, как их экстрадировали. Они ведь проехали столько тюрем: это же наручники, это собаки, это столыпинские вагоны. Стены там цельнометаллические и решетки. Она рассказывала, что еще в «стакане» была. Клетка, в которой только можно стоять, сесть невозможно. И голодали, и мерзли… А так она за что пострадала? У нее ребенок остался брошенным. Это все фамилия – Окунь, произносится легче, чем Шестакова. А кто такая Шестакова, мне бы ее хоть одним глазком увидеть! Мне сказали, что она тоже Наталья Георгиевна, и у нас даже даты рождения совпадают. Я-то ладно, против меня дело возбудили, а где она? Ее в деле нет.

– Вы обращались в какие-либо инстанции с жалобами?

– У меня адвоката нет. Я надеялась на справедливость. Адвокат сына писал во все инстанции, дошел вплоть до Европейского суда. Я буду писать жалобы. После того, как ознакомлюсь с заключительным обвинением. Пока не представляю, чем это дело для всех нас кончится. Я надеюсь на что-то хорошее, но… не знаю. Я верила до недавнего времени, что следователи разберутся. А сейчас поняла, что их работа, как в обувной мастерской. Помните, валенки подшивали раньше? Вот они сидят, ляпы эти подшивают, сверлят. Я поняла, что значит «шьют дело». Вот у нас 160 с хвостиком томов… Вот нашили, а!

РАДИК АЛЕЕВ

«В АПРЕЛЕ МНЕ ТОВАРИЩ ПОЗВОНИЛ И СКАЗАЛ, ЧТО ПРОТИВ МЕНЯ ЗАВОДЯТ ПАПОЧКУ В ОБЭП»

– Радик, расскажите, чем вы занимались до того, как стали фигурантом дела «обнальщиков»?

– У меня есть офисные помещения, часть которых я сдаю в аренду. Занимаюсь ремонтом и продажей сотовых телефонов. Все легально. И даже когда в апреле мне товарищ позвонил и сказал, что против меня заводят папочку в ОБЭП, я первым делом пошел туда и уточнил: «Ребят, если у вас ко мне, к моей работе есть какие-то претензии, пожалуйста, обращайтесь». Они посмотрели по базе данных и ничего не нашли.

– Вы были знакомы с предполагаемым лидером ОПС Денисом Окунем?

– Да, я его знаю. Он сначала перебрался жить в Казань, а потом в Москву, то есть здесь он лично со мной никаких связей не поддерживал. Отряд из жен Денис здесь оставил, которые периодически приходили и ремонтировали свои телефоны. Обращалась за помощью и его мама. Я Денису в телефонных звонках озвучивал: «когда пополните мне счет», «когда оплатишь за них» или что-то такое. Но следствие увидело в этом такой подвох, что я выколачиваю у него деньги, ранее якобы перечисленные. Но, тем не менее, это все можно было выявить в качестве обычной налоговой проверки, не используя эти схемы из 90-ых.

– Что вам в итоге вменяют?

- Участие в ОПС и незаконную банковскую деятельность. Я просидел год в СИЗО. За весь этот период следователь ко мне приходил раза три, и то какие-то экспертизы подписывать, объяснения дать. Что самое интересное, даже мои друзья и товарищи, с которыми я общался, они сначала дают показания о том, что знают меня по ремонту сотовых телефонов, а позже появляются уже показания, что я такой обнальщик, у них принимал деньги. Все это, конечно, очень интересно, но я считаю, что было специально сфабриковано против меня. Больше похоже на какую-то издевку. Содержали нас, конечно, похлеще тех, кто действительно что-то натворил.

– Вы считаете, что ничего противозаконного вами не было сделано?

– Должен быть состав преступления при возбуждении уголовного дела. В нашем случае все основывается на показаниях сотрудницы местного ОБЭП, которая прослушала телефонные записи. Это больше пяти тысяч разговоров. Я их прослушал, состава преступления не нашел. Фраза следователя, которому я сказал, что прослушал все записи: «Ты с ума не сошел?». А вы представляете, их слушала женщина, у которой семья, дети. Я слушал около двух-трех недель. Даже во сне мне снилось. Но вся преступная составляющая в телефонных разговорах, она не вошла в материалы уголовного дела. Там есть о том, что мальчишки баловались, курили наркотические средства, вплоть до адресов. Но когда я уточнил у следователя о их судьбе, мне сказали, что им это не интересно.

В телефонных разговорах также фигурирует некий человек, работающий под прикрытием спецслужб, который по поддельным картам снимает деньги из банкомата. Эта вся информация есть, но этот факт никак не отображен, хотя имеется в рапорте оперуполномоченного Самата Закирова. Из всего рапорта ни один факт практически не подтверждается.

Когда отсидел год и вышел на свободу, я стал консультироваться. Также обращался к знакомым из правоохранительного блока. Я задавал вопрос: «Обналичивание денежных средств с извлечением дохода - что это?» Мне отвечали, что это и есть незаконная банковская деятельность.

Существуют пояснения академиков ФСБ, которые дают четкое разграничение: кого можно привлекать и кого нельзя. Это либо бывшие банки с отозванной лицензией, либо это самостоятельные организации, имеющие свое помещение, работающие под вывеской «банк». К нам это опять не применимо, так как каждый вел свою деятельность.

Мало того, от 2018 года есть постановление Верховного суда, где расписано о том, что налоговые службы предъявляли претензии ООО, обвиняя, что это фирмы-однодневки и они не ведут хозяйственную деятельность. Суд в итоге отказал налоговой: фирма зарегистрирована официально, они какие-никакие налоги платят, вас никто не ограничивает в праве доначислять эти налоги. А там как дальше уже зависит. Если она будет ваши требования игнорировать, пожалуйста, обращайтесь в правоохранительные органы. А у нас все происходило, как рейдерский захват: ОМОН, одним днем всех арестовали и увезли.

«ПОНИМАЕТЕ, ПОЧТИ ТРИ ГОДА ПРОШЛО. ЗА ЭТО ВЕДЬ ДОЛЖЕН КТО-ТО ОТВЕТИТЬ»

– Вы называете задержание рейдерским захватом?

– А как иначе? Это чистой воды разборки в стиле 90-х. Даже Юрий Чайка говорит, что если раньше следствие и защита – это борьба интеллектов, то сейчас все просто: тюрьма, СИЗО, показания, суд. В 90-ых тоже такая ситуация была. Не хочешь платить, не хочешь переписывать, посиди в гараже. Одумаешься, подумаешь, перепишешь и гуляй дальше.

– Как происходило ваше задержание?

– За сутки за всеми следили. У всех знали кто, что и где находится. А Окунь улетел с Катей. Почему Сердюкова арестовали, хотя он только из Греции прилетел? Конечно же, никто не пытался скрыться. Все надеялись, что обязательно разберутся. Даже когда в материалах дела возникали вопросы, просто люди подъезжали в ОБЭП, обсуждали, обговаривали, привозили необходимые документы.

– Это до того самого дня «Х»? Вы хотите сказать, что всем фигурантам уже было известно об уголовном деле?

– Не знаю, как другим, но мне было известно в рамках 172-ой статьи, и я об этом ни с кем не делился. Все это происходило на фоне ментовских войн. «Шестой отдел» с угрозыском и дело «проституточек» - я его так называю. Минимум информации, из этого минимума все быстро-быстро сделали. Я считаю, что в рамках закона в наших действиях можно было найти логическое объяснение.

Очень много противоречий в деле. Например, что в ходе контрольной закупки 100 млн рублей изъяли. Этого же не было. В нашем деле даже нет потерпевших. Но есть мнение, уже со стороны правоохранительных органов, что невиновных не будет. Понимаете, почти три года прошло. За это ведь должен кто-то ответить?! Вот попали, значит, в такую систему.

– Почему вы считаете, что в ваших действиях не было незаконной банковской деятельности?

– Для следствия обналичивание денежных средств с излечением дохода и есть незаконная банковская деятельность. Я изучил порядка 10 судебных решений, вынесенных по этой статье. Люди, чтобы не заморачиваться, не идут до конца. Что значит обналичивание денежных средств? Деньги приходят от одного контрагента в банк, грубо говоря, на мой счет, и я вправе ими распоряжаться. Потому что у нас договорные отношения, если что-то ему надо, я могу ему осуществить торгово-посредническую деятельность, перечислить эти деньги в другой банк. Может он отказаться от контракта, сказать: «У тебя нет наличных денег». Естественно, я в банк обращаюсь и спрашиваю: «А вы мне можете дать наличными деньги?», они: «Да, вы имеете право, вот у вас чековая книжка. Можете на карту перевести». Вся доказательная база у следствия основана на выписках из банка, если бы мы были банком, тогда наши ведь данные тоже должны были быть где-то там в реестре. Мы не могли распоряжаться деньгами без участия банка. То, чем мы занимались, законом не запрещено.

Вот Бастрыкин выступил с предложениями по материнскому капиталу, еще по другим: внести в Уголовный кодекс РФ такие-то статьи… Но почему такую же поправку не внести в закон по обналичиванию денежных средств? Потому что до сих пор у нас разнится: то ли это незаконное предпринимательство, то ли незаконная банковская деятельность. Первую – упростили, привлечь нельзя. Незаконная банковская деятельность – сажать нельзя, но у нас есть 210-ая, которая всех связала. Якобы мы вводили в заблуждение директоров, но опять-таки в деле нет их показаний, что они за каждое свое движение получали деньги. Извините меня за пафос, но если я снимаю проститутку и отдаю ей деньги, неужели она не знает, что с ней будут делать? Тут же глупо вот в эту ситуацию ставить директоров. Любой из них мог пойти в налоговую и взять распечатку: обманывают или не обманывают.

– У вашей компании были проблемы с налоговой?

– У нас задолженности как таковой не было. Только если текущая. У нас нет требований с выставлением НДС, что мы кого-то обманули. Я знаю, единственное, что лизинговая компания, через которую Окунь и другие брали машины, в удручающем состоянии находится. Но это все из-за рейдерского захвата.

«ЕСЛИ В ПОЛЕ ЗРЕНИЯ ОКУНЬ НЕ ПОПАЛ, ТО КАК МОЖНО БЫЛО ЗАДЕРЖИВАТЬ ОСТАЛЬНЫХ, ТАК СКАЗАТЬ БЕЗ ЛИДЕРА, ПРИЗНАВАТЬ БАНДУ»

– Вы впервые оказались в условиях СИЗО?

– Да. Пережил. Это как настроить себя. Есть экстремальные виды отдыха, и я решил: пусть это будет так. Как-то надо держаться. Вообще все напоминало 37-ой год и андроповские времена. Самое обидное, что некому жаловаться. В итоге вышел через год, так как дольше они меня уже не могли держать. Все в рамках закона.

На протяжении всего срока заключения адвокат на каждом продлении повторял одно и то же: «Что именно совершил мой подзащитный, почему он находится под стражей?» При первом продлении сказали, что это полученная стенограмма разговора свидетелей, и они не успевают ее изучить. Мы потом запросили эти показания. Оказывается, они были даны в августе начальнику следственной группы, дополнительного изучения в принципе не требовалось. При втором продлении уже не было оснований держать меня в СИЗО. Но тогда появилась информация, что якобы готовится подкуп судьи. Даже адвокат ко мне прибежал, «коленки трясутся». В феврале снова подняли общую шумиху, и я узнал, что это была своеобразная подоплека, чтобы объявить Окуня в международный розыск. До этого его видимо не так искали. Хотя в материалах уголовного дела говорится, что за всеми была установлена слежка, контроль. Если в поле зрения Окунь не попал, то как можно было задерживать остальных, так сказать без лидера, признавать банду.

– Окончательное обвинение вам еще не предъявлено?

– Ознакомление уже завершается, а обвинительное заключение еще не готово. Я, по крайней мере, еще не читал, а те, кто уже видел, говорят, что все в общей фабуле. Мы в какой-то степени как наблюдатели некоего процесса со стороны. Мы ничем повлиять не можем. Суды бы быстрее проходили, нам скрываться незачем. У меня трое детей, постоянное место жительство, кредит и финансовое положение обычное. То, что мы заработали 260 млн – это из области фантастики!

Олеся Аверьянова

Фото: МВД по РТ, lenta.ru, lipetskmedia.ru, Амурская правда